Передышка не бывает долгой
Шрифт:
Наконец Кузя жалобно запищала, что хочет пить, Мрак с облегчением остановил коня под скалой, где хоть малость тени от нещадного солнца, бережно снял ее с седла, усадил на плоский камень и торопливо вытащил из седельной сумки скатерку.
– Ну-ка, – велел он, – давай-ка нам, умница, че-нить сперва напиться!.. Да холодненького!
Скатерть развернулась под деревом, белоснежная, сверкающая чистотой, без единого пятнышка. В середине медленно соткался из воздуха серебряный кувшин и две большие серебряные чаши.
Кузя
– Ну вот, понимает… Умелые руки тебя ткали.
Кузя разжала кулачок, муравьишка оставался на том же месте. Ощутив свободу, приподнялся, повел сяжками и тут же быстро-быстро перебежал вверх по руке и остановился на плече.
– Хорошо, – сказал Мрак. – Он говорит, бери чашку обеими лапками.
Кузя ухватила молча, Мрак с сочувствием смотрел, как жадно пьет, потом сам взял свою и осушил одним долгим глотком.
Оторвавшись от чашки, Кузя сказала тоненьким голоском:
– Мы не знаю где, но близко.
Мрак сказал ласково:
– Умница ты моя… Крошка, а все понимаешь, только сказать еще не можешь. Теперь вижу, почему тогда… при самой первой встрече, когда я был волком, ты совсем не испугалась.
Она ответила застенчиво:
– Потому что ты хороший волк. Сильный и добрый…
– Вот-вот, – сказал он, – настоящая женщина!.. Сразу чувствуешь то, до чего мы приходим после долгих размышлений… Скатерка, а че-нить сладкое можешь?
Скатерть помедлила, затем вместо растаявшего кувшина появилось серебряное блюдце с большим леденцом красного цвета в виде петуха на оструганном прутике.
Кузя счастливо взвизгнула.
– Какой большой!
– Зубки не сломай, – посоветовал Мрак. Он перевел взгляд на ее плечо. – Ишь, засмотрелся… Ну да, муравьям только дай сладкое.
Кузя, засунув голову петуха в рот, невнятно промычала:
– Он не му… не му… равей.
– А кто?
Она вытащила изо рта голову петуха, гребня уже лишился, ответила внятнее:
– Выползает только муравьем… А сам лежит, придавленный…
– Ага, – сказал Мрак. – Это же здорово! Лежи себе, а муравьем бегай где хошь и сколько хошь!.. И никто даже прихлопнуть не могет!.. Не жизнь, а сплошное удовольствие!
Кузя сказала жалостливо:
– Что хорошего, даже лизнуть не может, посмотри, как смотрит!
– Это хорошо, – сказал Мрак. – Тебе больше будет. Подумаешь, муравей!.. А вдруг жрет, как хомяк?
Кузя мотнула головой, но ответить не смогла, засунув петуха наполовину в рот, щеки раздулись в стороны, сама стала почти хомяком.
– Ешь-ешь, – сказал Мрак, – не торопись. У нас еще есть время.
В мешке началось шевеление, словно Хрюндя устраивается поудобнее, но она высунула сонную морду с заспанными глазами, посмотрела лениво, что-то пробурчала.
Кузя сказала быстро:
– Иди сюда, поиграем!
Хрюндя посмотрела
– Ей бы под корягу, – сказал Мрак. – Большую и мокрую. Ладно, поедем дальше. Говоришь, уже рядом?
Кузя энергично закивала, торопливо вскочила. Мрак умело свернул скатерть, сунул к Хрюнде, пусть той будет мягче.
Кузя послушно вскинула руки, Мрак подхватил ее под мышки и усадил на конскую шею, тут же поднялся в седло и придержал Кузю, что старалась дотянуться до конской морды и поцеловать в мягкие розовые ноздри.
И снова горячий ветер в лицо, а под копытами сухой треск. Кузя высунулась вполглаза из-под плаща, указывает пальчиком.
Мрак увидел впереди быстро вырастающую в размерах скалу, огромную и ржавую, словно из железа, простоявшего здесь тысячи лет. И все вокруг посыпано ржавчиной, от края и до края, ничего больше, только валуны и мелкие обломки скал.
Кузя повертела головой, пискнула:
– Муравейчик… а дальше?
Мрак ждал, ничего не услышал, как ни прислушивался, а Кузя тяжело вздохнула и сказала упавшим голосом:
– Он вот под той скалой.
Мрак тронул повод, посылая коня вперед шагом, всмотрелся внимательнее.
– Ого, да это сплошной камень! Да еще на каменной плите верст в сто в длину. Понятно, почему не выбраться… Говоришь, еще живой? В самом деле?
Кузя сказала жалобным голоском:
– Да. Но ему там очень плохо. Видишь?
Она показала ему руку, там муравей выбежал с ладони на локоть, быстро-быстро замолотил сяжками по воздуху, что-то растолковывая, сам даже подпрыгнул пару раз, как понял Мрак, от возбуждения.
– Че он щас?
– Показывает, – сказала Кузя. – Ох, ты куда…
Муравей соскочил ей на колено, а оттуда его снесло на землю. Мрак успел увидеть, как быстро-быстро помчался к скале, но не юркнул под нее сразу, а еще постоял, размахивая сяжками и то сдвигая, то раздвигая серпообразные челюсти, и лишь когда убедился, что на него смотрят, присел и протиснулся в узкую щель между скалой и таким же каменным основанием.
– М-да, – сказал Мрак озадаченно. – Несмелому и ухватить не за что. А уж поднять такую гору… разве что всю Барбуссию мобилизовать! А то и Куявию.
Кузя сказала с надеждой:
– Но ты попробуешь?
Мрак проворчал:
– Попробовать можно, за это не бьют… Но я такой камешек на волосок не сдвину. Даже на полволоска.
Он покинул седло, конь отошел на пару шагов и начал осматриваться насчет где чего пожевать, а Мрак подошел к скале, закинул голову, рассматривая ее до вершины.
Целым войском не сдвинуть, понятно, но Кузя смотрит с такой надеждой, надо показать ребенку, что старался, но не получилось, он вздохнул и, поплевав на ладони, подошел к скале вплотную.