Перегрин
Шрифт:
До утра я смог докопаться до низа фундамента и убедиться, что стоит он на скале. Давно не был таким злым и разочарованным. Даже если бы меня поймали по ту сторону стены, было бы не так обидно.
Во дворе началось движение. Послышались шаги одного человека, страдающего, видимо, плоскостопием, потому что казалось, будто шлепает в ластах. Затем вышел кто-то молодой и быстрый. Дальше звуков стало очень много — проснулись все обитатели дома. Значит, скоро вспомнят обо мне и, надеюсь, принесут завтрак.
Я замаскировал раскоп соломой и сел ближе к двери, чтобы прикрывать его своим телом. При свете,
Так и оставил молоко не выпитым, потому что пришел Спевсипп с дротиком в руке и большим ножом в кожаных ножнах слева на поясе с темной овальной бронзовой пряжкой в виде солнца с кривыми толстыми лучами, больше похожего на обожравшегося осьминога, которые в этих водах не водятся. Выражением лица у Спевсиппа было такое, словно получил приказ порешить меня на месте.
— Выходи, — буркнул он и отступил, давая дорогу.
Солнце только вышло из-за горизонта и не успело разогнать ночную прохладу. По большому двору неторопливо разгуливали куры. Два рабы выносили свертки шкур из склада, расположенного напротив моей кладовой, и добавляли к куче, наваленной посреди двора. Если не ошибаюсь, это были те самые, что занесли вчера вечером. Видимо, таскают их туда-сюда, чтобы не скучно было. Я решил, что меня хотят привлечь к этому общественно-полезному труду, и собрался послать Спевсиппа глубоко и надолго, но он толкнул меня тупым концом дротика в сторону ворот.
— Шагай быстрее! — зло бросил помощник рабовладельца.
Привел он меня на берег моря к галере, на которой орал Бикта. Самое интересное, что со вчерашнего вечера во дворе и в доме слышно было только визгливый голос его жены. Видимо, за пределами дома Бикта залатывает продырявленное мужское самолюбие. Давно подозревал, что крикливые особи мужского пола — отчаянные подкаблучники.
— Зачем ты привел его сюда?! — заорал он на своего помощника. — Я же сказал, веди его к купцам!
— К каким купцам? — угрюмо спросил Севсипп.
— Любым, на каких он укажет! — гаркнул Бикта. — Пусть с кем угодно договаривается о выкупе!
— На рынок вести? — задал помощник уточняющий вопрос.
— На какой рынок, дурак?! — взорвался рабовладелец. — Там наши купцы торгуют! Веди его к иноземным торговым галерам! И следи за ним внимательно, чтобы не сбежал! Иначе заплатишь за него тридцать мин!
— Двадцать мин, — сказал я Севсиппу в утешение.
— Заткнись! — тихо рыкнул он и толкнул меня в бок тупым концом дротика.
Я помнил, где в шестом веке разгружались торговые галеры, туда и пошел, осторожно переставляя ноги, натертые кандалами, вдоль берега моря. Видимо, до тех пор ничего не изменится, потому что Севсипп шкандыбал за мной молча. Я заметил, что он слегка прихрамывает на левую ногу. Значит, быстро бежать не сможет. Впрочем,
Порт, точнее, участок берега, на который вытаскивали носовые части торговых галер, находился под горой, которая будет носить название Митридат и на которой сейчас располагается город. Пантикапей больше Херсонеса раза в два или три. Точно сказать не могу, потому что не вижу противоположный склон. В шестом веке там под горой будет большой пригород. Крепостные стены и башни, а также большая часть домов, сложены из ракушечника. Добывают его, наверное, в тех самых катакомбах, которые прославятся во время Великой Отечественной, как Аджимушкайские. Ходил я в них на экскурсию. С одесскими, конечно, не сравнить.
Галер под выгрузкой-погрузкой стояло десятка три. Мы остановились перед второй. Там столпилось с десяток горожан, судя по одежде, не голодранцев, которые что-то яростно обсуждали. Обычное греческое времяпровождение, если нынешних аборигенов можно считать греками. Впрочем, жестикулировали они с чисто греческой частотой. Интересно было бы узнать, сколько это в герцах?! Спевсипп тут же включился в их разговор, молча жестикулируя и изредка кивая.
— Этот Диофант прибыл по распоряжению Митридата. Неужели не ясно, с какой целью?! Перисад не справляется с властью, вот и запросил помощи! А зачем нам Митридат?! Чтобы больше налогов платить?! — возмущался длинный мужик лет тридцати пяти в белой тунике с красными полосками по подолу и вороту. — Или думаете, Перисад будет платить их из своего кармана?! Нет, он будет драть с нас и для себя, и для Митридата!
— Зато мы будем под надежной защитой, — возражал ему приземистый мужичок лет сорока, на носу которого была большая черная родинка, из-за чего казалось, что носов два. — Ты забыл, как мы в позапрошлом году еле отбились от скифов?! Хочешь стать их рабом?!
— В прошлый раз отбились и в следующий отобьемся! — отмахнулся длинный.
— А какой по счету Перисад сейчас правит? — спросил я у своего конвоира, потому что тот, кто правил в Боспорском царстве в предыдущую эпоху, был без номера, то есть первым.
Вместо Спевсиппа ответил стоявший рядом грузный мужчина, судя по выпирающим передним зубам, скиф:
— Пятый.
— А Митридат какой? — задал я следующий вопрос.
— Шестой, — ответил скиф.
— Отстаете! — пошутил я.
— Скоро только Митридат останется, — мрачно прокаркал мой собеседник.
Я знал, что он прав. Гору, на которой сейчас расположен Пантикапей, назовут в честь Митридата под номером шесть. Еще помнил, что этот царь будет долго воевать с римлянами и, в конце концов, проиграет им.
Проблемы Боспорского царства меня абсолютно не интересовали. Хватало своих, которые надо было решить, как можно скорее. Заметив, что Спевсипп слишком увлеченно слушает спорящих, я решил проверить его на бдительность и пошел дальше, якобы отыскивая нужных мне купцов. Вдруг кто-нибудь из них рискнет спрятать на своей галере беглеца?! Вот только что предложить им за такую услугу?!
Помощник рабовладельца оказался не так глуп и неосмотрителен, как мне хотелось, догнал меня через пару минут и больно ткнул тупым концом дротика под дых, предупредив злым голосом: