Перегрузка
Шрифт:
По его подсчетам, они находились почти на полпути к городу. Внезапно он заметил что-то необычное в мелькавшем за окном ландшафте. А, вот оно: не было видно ни единого огонька! Даже дорожные фонари не горели. Это означало, что и другие “борцы за свободу” выполнили свою задачу. Целое сражение, проведенное под его руководством, было выиграно! Он почувствовал глубокое удовлетворение.
Георгос машинально начал напевать про себя незатейливый мотивчик, сочиняя в уме сообщение для всего мира о новой доблестной победе организации “Друзья свободы”.
Глава 3
— Когда
— “Хампердинк”? — удивился Ним. Карен улыбнулась ему:
— “Хампердинк” — это мой любимый, замечательный фургон. Мне он так нравится, что я даже дала ему имя.
Они находились в гостиной у Карен. Она, как всегда, сидела в своем кресле на колесиках. Был ранний вечер первой недели ноября. Ним несколько раз отклонял приглашения Карен из-за загруженности по работе, но наконец согласился пообедать с ней. Джози готовила обед на кухне.
В мягко освещенной комнате было тепло, уютно, и если бы не проливной дождь, колотивший по окнам, можно было бы забыть о том, что вот уже третий день, как на северную часть Калифорнии обрушился океанский шторм.
Стук дождевых капель о стекло, тихое гудение респиратора Карен, стук посуды на кухне, скрип дверцы буфета — все это создавало умиротворяющую атмосферу в доме.
— Так вот, об аварии, — продолжила Карен. — Благодаря “Хампердинку” я теперь могу ездить куда захочу. В тот вечер мы возвращались из кинотеатра, оборудованного пандусом для инвалидных колясок, и в то время как Джози вела машину, свет во всех дорожных фонарях и зданиях погас.
— Почти сто квадратных миль без света, — сказал Ним со вздохом. — Отключилось все, абсолютно все.
— Тогда мы не знали об этом. Просто увидели, что везде темно, и Джози поехала прямо в госпиталь “Редвуд-Гроув”, куда я обычно обращаюсь, когда возникают проблемы. У них есть генератор на крайний случай. Там я пробыла три дня, до тех пор, пока снова в город не дали электроэнергию.
— Да, я знаю об этом, — сказал Ним. — В первую же свободную минуту после всего, что произошло, я набрал ваш домашний номер прямо из офиса, куда меня вызвали. Телефон молчал, и тогда я связался с госпиталем. Мне сказали, что вы у них, и я со спокойной душой занялся делами, а их было в ту ночь предостаточно.
— Это было ужасно, Нимрод. Я говорю не о темноте, а о тех двух мужчинах, которых убили.
— Пожилые люди… — вздохнул Ним. — Пенсионеры. Их пригласили поработать в охране, потому что в службе безопасности не хватало людей. К сожалению, весь их опыт в этой области, как потом мы выяснили, ограничивался обычными злоупотреблениями и мелким воровством. Они не были достойными противниками убийце.
— Тот, кто это сделал, еще не пойман? Ним покачал головой:
— Его мы вместе с полицией ищем уже давно. Самое ужасное в том, что у нас до сих пор нет даже слабого представления, кто это или откуда он.
— Разве это не группа “Друзья свободы”?
— Полиция считает, что группа эта маленькая, вероятно, не больше полудюжины человек, разрабатывает же планы и направляет ее один человек. Дело в том, что у всех преступников один почерк. Кто бы ни был убийца, ясно, что он — маньяк!
Ярость,
Для быстрейшего восстановления подачи электроэнергии необходимо было заменить несколько трансформаторов и другое оборудование, а это потребовало усилий всего персонала компании. И несмотря на все это, “ГСП энд Л” попала под огонь критики. “Общественность вправе спросить, — гласила передовая статья в “Калифорния экзэминер”, — все ли делает “ГСП энд Л” для того, чтобы предотвратить повторение случившегося. Судя по всему, ответ будет отрицательный”. Конечно, газета при этом и не заикнулась о том, что обеспечить охрану широко разбросанной сети объектов “ГСП энд Л” все двадцать четыре часа в сутки практически невозможно.
Приводило в уныние и отсутствие каких-либо улик. Правда, полиция получила пленку с записью напыщенного голоса на следующий день после взрыва. Голос походил на тот, который в полиции уже слышали ранее. Также было найдено несколько нитей хлопчатобумажной ткани на обрезанной проволоке недалеко от убитого охранника, явно с одежды преступника. На той же проволоке сохранились следы засохшей крови, не принадлежавшей ни одному из убитых охранников. Старший полицейский детектив доверительно сказал Ниму: “Эти вещи могли бы быть полезными только в дополнение к кому-то или чему-то. В настоящее время мы не ближе к разгадке, чем раньше”.
— Нимрод, — голос Карен оборвал его мысли. — Прошло почти два месяца после нашей последней встречи. Я искренне скучала по тебе.
Он виновато сказал:
— Прости. Я тоже.
Теперь, когда он был здесь. Ним удивлялся, почему он так долго не приходил к ней. Карен была такой же красивой, какой он запомнил ее, и когда они поцеловались несколько минут назад — это был долгий поцелуй, — ее губы были любящими, как раньше. На мгновение ему показалось, что они и не расставались вовсе.
Ним также осознавал, что рядом с Карен испытывает чувство покоя, что случалось с ним в обществе очень немногих людей. Наверное, это происходило потому, что Карен, нашедшая в себе силы справиться с ограничениями, которые накладывала болезнь, излучала спокойствие и мудрость, словно бы внушая другим, что и их проблемы могут быть решены.
— Для тебя это было трудное время, — сказала она. — Я знаю, потому что читала газетные статьи про тебя и видела репортажи по телевидению.
— Мне говорили, что я провалился. — Ним поморщился. Карен запротестовала:
— То, что ты говорил, было благоразумным, но большинство репортажей извращали суть сказанного.
— Хм, тебе стоило бы взять на себя организацию моих встреч с прессой.
Поколебавшись, она призналась:
— После того, что случилось, я написала несколько стихотворных строк для тебя. Я собиралась послать их тебе, но подумала, что ты очень устал слушать о себе, что бы там ни говорилось.