Переход II
Шрифт:
— Доступно объяснил. Но наши традиции ты знаешь…
— Инициатива чревата исполнением…
— Что? Как ты сказал? — Пантелеймон Кондратьевич рассмеялся, а за ним смеяться стали и большинство собравшихся на совещание. — И ты, конечно, прав, я бы с удовольствием тебя командовать всей такой работой поставил. Но мне уже подсказали, что тебе работы, причем из расчета по двадцать четыре часа в сутки, лет на десять уже навалили, так что… И я знаю, что ты лентяй, и заранее придумываешь, кто за тебя работать будет. Так что не томи, открой нам тайну: кого в жертвы наметил?
— Я не намечал, оно само получается так, что заниматься все этим уже есть кому. Просто Александру Ивановичу Михайлову нужно будет дать несколько больших
— Это которому Михайлову? Который несмеяновским институтом технической информации управляет?
— Ему самому. Причем он только доволен будет: у него сейчас народ, девяносто процентов народа занимается тем, что составляет рефераты разных статей технических, а если этим будут заниматься те, кто статьи эти пишет и через сеть будет их напрямую на сервера института загружать в базу данных…
— Партизан, ты ведь уже хочешь наши ЭВМ буржуям продавать. А если они к такой сети как-то подключатся? Ты же к ней даже школы подключать собираешься…
— Информацию тоже нужно будет разделять по степени секретности, и ту, к которой доступ ограничен, предоставлять лишь тем, кто право на такой доступ имеет.
— И как ты право такое узнаешь, если кто-то через школьную машину полезет в эту… базу данных?
— Не вопрос. Я знаю, как обеспечить разделение доступа, знаю, как людям коды доступа цифровые выдавать, причем такие, какие подделать будет в принципе невозможно. Это, конечно, тоже не очень просто, но через годик-другой мы у себя в ИПП это сделать сможем.
— Да? — Пантелеймон Кондратьевич очень удивился, но дальше обсуждать вопрос не стал: он же точно знал, что «партизан никогда не врет». И если говорит, что придумает такую систему…
— Вот любишь ты, партизан, заковыристо мысли свои излагать, выводы свои обосновываешь чуть ли не с сотворения мира. Нет чтобы сразу решение изложить…
— Я не говорил заковыристо, а просто думал. Мы вместе думали, и что-то рабочее придумали.
— Ага, а потом мы все должны придумки твои выполнять. Впрочем, полезную придумку почему бы не исполнить… Но ты все отдельно, с деталями на бумажке распиши и завтра мне написанное передай. А если ты мне при разговоре с товарищем Михайловым понадобишься… у тебя же каникулы, где тебя искать-то?
— У меня дипломная работа, значит буду в институте. В ИПП, не в МИФИ конечно.
— Ну, успеха тебе в работе… дипломной. А Александр Иванович, думаю, и без твоей помощи разберется что, где и как, Несмеянов-то его директором не просто так поставил…
Любая работа когда-то начинается, а когда-то и заканчивается, просто промежуток между двумя этими событиями бывает довольно немалый. А иногда и определить невозможно, когда что происходит. Вроде учетная система для поликлиник уже работала, но в процессе ее использования всего за полгода столько было получено замечаний от врачей и медсестер, что объем доработок выглядел уже больше, чем изначально вся система была. Но и разработчики систему уже успели опыта набраться, к тому же ректор Петровский сумел «коллектив сохранить»: по его предложению был организован новый «Институт информационных систем» (здания для которого были выстроены через дорогу от Университета, но уже «в Подмосковье»), и почти все выпускники, в создании системы поучаствовавшие, были в этот институт и распределены. Причем ни один не возразил: о пользе таких систем ответственные товарищи уже были осведомлены и рядом с корпусами института были выстроены и жилые здания для его сотрудников. А так же детский сад и даже школа (которая пока стояла пустая, так как школьников в городке, населенном вчерашними студентами, еще не завелось) — и все это было выстроено военными строителями. А так как и сам университет был «символом страны», то и его окружение тоже становилось частью этого символа — и институт с жилым городком строили те
Иосиф Виссарионович после нескольких очень наглядных примеров исключительно полезного применения вычислительных машин стал особо следить за тем, чтобы в этом направлении у людей, развивающих вычислительную науку, проблем не было. И по работе чтобы не было, и в жизни. Так что никаких особых проблем ни у Алексея, ни у Соны не возникало. Алексей в марте успешно защитил диплом (по закрытой тематике, но с открытым названием «Обеспечение стабильной передачи информации по сетям общего пользования в условиях помех»), Сона — уже в мае — тоже университетский диплом получила. И она пошла работать как раз в институт информационных систем, причем ее сразу взяли туда на должность старшего научного сотрудника. А Алексей умудрился «понизиться в должности» до заместителя начальника отдела, чему сильно радовался. Он действительно очень не любил заниматься руководящей работой, ни в новой реальности, ни в прежней. А на теперешней должности в его обязанности входило лишь планирование работ по отдельным, причем поставленным совсем другими людьми, задачам — и его это совершенно устраивало.
В том числе и потому, что теперь его перестали дергать разные руководящие товарищи с спрашивать его мнения по вопросам, в которых он вообще не разбирался, а Пантелеймон Кондратьевич ему вообще сказал:
— Партизан, если ты еще сто-то интересное придумаешь, ты мне придумку свою на бумажке напили… или на своей машине, мне в секретариат уже эту твою электрическую почту поставили, и если кому-то еще, кроме меня, твое предложение понравится… А если ты сам не придумаешь, кто вместо тебя там работать будет, то я найду исполнителей.
В общем, жизнь Вороновых шла спокойно и без особых волнений. Осенью пятьдесят восьмого заработали сразу два новых завода, выпускающих маленькие шестнадцатибитные машинки, и Алексей получил кроме гонорара за школьный учебник еще и большую премию от Академии наук — на это раз и за школьный, и за три учебника для институтов. Но это было в большей степени лишь символическим жестом: специальным указом еще Лаврентия Павловича Вороновы — и Алексей, и Сона — были «приравнены к ведущим специалистам Средмаша», то есть страна денег им на личные нужны выдавала столько, сколько они скажут. И всем прочим обеспечивала, так что им и волноваться было вообще не о чем. Разве что о новорожденной дочке: Сона «выполнила обещание» и весной пятьдесят девятого родила девочку Галю. И она думала, что дочь назвали в честь ее матери, а Алексей ее в этом разубеждать уж точно не стал…
Лена в последнее время в гости к Вороновым заходила очень редко, у нее работа все свободное время отнимала, да и выматывала ее довольно сильно. А если и заходила, то только по воскресеньям, в основном после обеда. Однако четырнадцатого ноября она позвонилда к ним в дверь уже в семь утра.
— Лена, что у тебя случилась? Помощь какая-то нужна? — с некоторым испугом поинтересовалась Сона, причем испугалась она больше того, что громкий звонок мог разбудить Галю.
— У нас у всех случилось, а помощь… помогать уже некому, — Лена выглядела какой-то очень сосредоточенно-серьезной. Сегодня в четыре утра умер товарищ Сталин. В восемь по радио объявят.
— Ой, что же теперь с нами со всеми будет?
— Ты говоришь о Лёшке и детях?
— Нет, я о Советском Союзе говорю.
— Ничего плохого, надеюсь, не будет. Лёш, собирайся, нас ждет Пантелеймон Кондратьевич. То есть особенно тебя ждет.
— А почему ты за мной пришла?
— Потому что мне идти до вас две минуты, я ближе всех просто оказалась. А за руль тебя пускать не велено. Но что, готов? Сона, ты не волнуйся, все будет хорошо. Насколько это только сейчас возможно…