Переход Суворова через Гималаи. Чудо-богатыри попаданца
Шрифт:
Жестокий толчок в спину безжалостно вывел шкипера из сладостных мечтаний, а злой голос майора походил на шипение разъяренной кобры, что приготовилась к укусу: «Ты чего застыл, дубина! Веди нас быстрее к сокровищам, пока московиты спят!»
Гостилицы
«Еще немного — и я задубею в этой холодной купели! Это вьетнамцам было хорошо в болоте лежать, там ананасы растут, тепло. Тут июнь, а холодрыга, как в морозильной камере, хорошо, что крокодилов здесь не водится и эти гады
Петр мысленно ворчал, погрузившись по шею в болотную жижу, оставив на поверхности лишь голову, прикрытую ворохом рыжей прошлогодней травы, и искренне надеясь, что заговорщики все же примут ее за кочку. Люди ведь, как ни крути, городские, и хождениями по лесам и трясинам не избалованы. Да и ждать по большому счету пришлось недолго.
— Сдох старикашка, утоп! — донесся радостный крик одного из преследователей. Петр усмехнулся — именно на такую реакцию он и рассчитывал. А внутри тела холод стал отступать под напором разогревшейся крови. Ладонь крепко сжимала эфес шпаги. Именно ей предстояло сослужить главную роль в предстоящей схватке.
Совсем рядышком зачавкало болото, убийца подошел вплотную. Петр видел радостно горящие глаза на еще молодом лице, трясущийся, невыбритый подбородок. Мужик лет тридцати с небольшим наклонился над «куклой» и потянулся за курткой.
Петр сквозь стебли видел, как в его глазах полыхнуло недоумение. Еще бы, потянул императора, а вытянул пустышку. Момент для нападения оказался удобным, терять такой нельзя, а потому он изо всех сил выбросил шпагу вверх, кольнул мягкое тело и тут же спрятал шпагу обратно в жижу. Все произошло слишком быстро — несостоявшийся убийца только вскрикнул и, выпучив глаза, рухнул плашмя на лошадиный круп.
«Минус один!» — радостно подумал Петр, а вытянувшиеся цепью заговорщики ничего не поняли.
— Братик! Ты чего упал-то? Споткнулся? Так давай помогу!
Шедший за лидером субъект с похожими чертами лица, но кривой на один глаз, наклонился над убитым, а в голове Петра зазвенели колокольчики: «Пора брат, пора, предстать перед народом!»
Правая рука выбросила шпагу вверх, а согнувшиеся в коленях ноги распрямились туго сжатой пружиной.
«Минус два!» — На этот раз клинок вошел в горло. Рванув за рукоять, Петр распластал кадык, будто зарезав барана. Заговорщик выпучил единственный глаз, попытался что-то проблеять, его левая рука даже дернулась, видно, хотела потянуть клинок из раны, но сил уже не хватило: из рассеченного горла хлынула кровь, подогнув колени, одноглазый ничком рухнул в болотную жижу. Брызги полетели во все стороны.
— A-а, убивают!
Только сейчас до заговорщиков дошло, что происходит совсем иное. Увидев вставшего из болотины голого царя, облепленного грязью и травою, и больше похожего на хозяина здешних мест лешего, громогласно закричал третий преследователь и, отшатнувшись от Петра, резво отпрыгнул в сторону, но тут же споткнулся. Откуда ему знать, болезному, что там воткнуты две коряги, рассчитанные именно на такой случай.
— Саблуков, ты чего орешь?! — раздался зычный голос идущего последним здоровенного верзилы, который еще явно не осознал, что же происходит в действительности, а видеть в цельности
«Ты, парень, туповат! — пронеслась мысль. — Тебя в первом бою завалят! Солдатом не гож, а вот бандитом или рэкетиром запросто. Бычара, такие спортсмены у нас киоски и бомбили».
Странно, но мысли текли сами по себе, Петр с холодной отрешенностью смотрел на происходящее, тело автоматически совершало необходимые действия, нанося удары.
Клинку не хватило какой-то пяди, чтобы пропороть живот побледневшего Саблукова. Тот отшатнулся, совершил прыжок в сторону, не удержавшись на ногах, рухнул в жижу. И тут же испустил животный крик, полный жуткой боли и страдания.
«Выходит, не зря колышки заточенные поставил. Минус три!»
Саблуков хрипел, извивался, жутко кричал, изо рта с белой пеной хлынула кровь. Вот такими незамысловатыми орудиями вьетнамцы собирали богатые трофеи, истребляя даже хваленых рейнджеров. Любой неосторожный шаг, падение, и — momento more…
— Братики! Платоша, Валера…
Горячечный женский вскрик прервался. Здоровенный верзила, шедший последним, отшвырнул в сторону маленькую фигурку, и та рухнула в грязь, жаль, что не туда, где Петр установил еще два колышка. Мужик же попер на него со всей мощью карьерного бульдозера или объевшегося поганок носорога, на что походило больше.
— Сейчас я тебя, царек, в болоте этом и урою!
Петр стремительно шагнул вперед, и, ощерясь, сделал молниеносный укол шпагой.
— Ой-мля!
Судьба сыграла с Петром злую шутку. Он сам не удержал равновесие, когда нога провалилась в какую-то ямку, и здоровенный убийца заграбастал его в свои большие лапы.
— Удавлю, сука!
Чудовищно крепкая ладонь сжала горло — Петр почувствовал, как у него выкатываются из орбит глаза. Попытка ткнуть шпагой старшего Зубова не удалась, воистину медвежья лапа больно сдавила правую кисть, и он выронил оружие в грязь. Однако в бою, как и в кабацкой драке, нет запрещенных приемов: перехватив ладонью толстый мизинец, Петр надавил на него всем запястьем, выворачивая палец с хрустом.
Убийца взвыл, отдернул руку, а Петр, судорожно распахивая рот, чувствуя себя рыбиной, выброшенной безжалостной рукою на берег, жадно вдыхал воздух, живительный для жизни.
— Коронованный ублюдок! — озверело рыкнул Зубов, и словно солнечным лучиком сверкнула в воздухе золотая табакерка. — Сейчас я тебе башку проломлю!
«Неужто история повторяется дважды? Наверное, вот этой самой табакеркой Зубов и проломил висок несчастному Павлу Петровичу. Хм… Моему сыну, как ни крути… А сейчас мне голову пробьет! Я ж супротив него как заяц рядом с медведем!»
Мысли текли в голове сами по себе, Петр не удивлялся своему внутреннему спокойствию и хладнокровию. Но его тело не желало превращаться в бездыханную плоть и отчаянно продолжало сражаться.
Видя, как табакерка взмывает в воздух над головой убийцы, левая рука не стала останавливать вражеский удар блоком, который неизбежно проломил бы столь слабую защиту. Наоборот, ладонь зачерпнула густой грязи и с размаху шлепнула ее в глаза Николая Зубова. Затем император попытался выдавить пальцем правое око убийцы.