Переходники и другие тревожные истории

Швайцер Даррелл

— Я читал об этом в газетах. Неслыханно, не так ли?

— Думаете, что сможете управиться с этим, Нортон?

— Да. Несомненно, мистер Брандт.

День прошёл спокойно. На этот раз в магазине и вправду были дети, включая маленького мальчика, который несколько часов простоял, наблюдая, как электропоезда ездят кругами на показательной композиции, которую Шерил скрупулёзно собрала заново. Продажи были невелики. Купили нескольких кукол, но лишь обычных, в виде маленьких девочек, с которыми несколько лет играют, а потом забрасывают.

Нортон пригласил Шерил пообедать в «Хорн

и Хардарт». На десерт у них был тыквенный пирог. По дороге назад Нортон насвистывал. Он был в хорошем настроении, потому что у него имелся план. Подробности замечательно разворачивались в его уме, словно один из тех японских бумажных цветков, брошенный в воду.

Остаток дня Нортон провёл настолько энергично, что около четырёх часов управляющий похлопал его по плечу и заявил: — Знаете, Нортон, когда вы впервые пришли сюда, я посчитал вас неудачником. Но вижу, что ошибался. Вы в полном порядке.

— Спасибо, мистер Брандт.

Когда магазин закрылся и мистер Брандт с Шерил отправились по домам, Нортон потратил около часа на уборку. Потом он засел в своём уголке офиса, разбирая счета и квитанции.

Автофургон не приезжал до самой темноты. Нортон направил водителя к товарной платформе в задней части магазина и они оба стали выгружать Кукол-Тыквоголовок, ящик за ящиком.

— Блин, — заметил водитель. — Не понимаю я, что заставляет людей так гоняться за этой дуростью.

— Мы оба не понимаем, — согласился Нортон. Он ощутил внезапную тёплую общность с этим человеком.

Когда водитель ушёл, Нортон остался один на складе, со всех сторон окружённый шестифутовыми штабелями коробок с Куклами-Тыквоголовками. Он испытывал почти смущающий восторг. Это должно стать мгновением его мщения и триумфа, когда он возместит все неудачи и разочарования, всю мучительную агонию своей жизни.

Он вынул из ящика стола большие и очень острые ножницы, и вскрыл первую коробку.

Прошло несколько часов, пока Нортон отрезал голову каждой кукле. Он насчитал пять сотен их. Он нанизал головы на длинные куски бечёвки и развесил их по всему магазину, словно рождественские украшения. Тела Нортон свалил грудой на полу, рядом с пустыми коробками. Около полуночи, управившись с этим, он встал на выходе и обозрел свои труды.

Он понимал, что всё-таки сорвался. В этом не было сомнений. Он — ненормальный. Конечно, он лишится работы, а, может быть, ему предъявят иск. Неизбежные психиатрические проверки, а, возможно и принудительное лечение.

Но это единственное мгновение стоило всего того.

Улыбаясь, Нортон выключил свет и отправился домой.

Он мягко заговорил с женой, извинившись, что не предупредил её о работе допоздна. Он посидел с ней за кофе, терпеливо выслушивая болтовню, которую в любых других обстоятельствах счёл бы неописуемо бестолковой. Они смеялись и шутили вместе, как не делали уже много лет.

Когда он услышал шаги наверху, то понял, что дочь всё ещё там. Он поднялся наверх, уложил её в кровать и сел почитать ей сказку на ночь. Дочь глядела на него с сердитой подозрительностью, но слушала, пока он читал ей «Отважный маленький

тостер» [60] . Это была её любимая книга, как, впрочем, и его. Нортон находил весьма вдохновляющим стремление тостера к жизни и, в конечном счёте, к победе.

Когда дочь уснула, Нортон поискал поблизости куклу, но не нашёл. Вероятно, её спрятали, заключил он. Нортон тихонько хихикнул себе под нос и покинул спальню.

60

«Отважный маленький тостер» — рассказ Томаса Диша

Этой ночью он хорошо выспался. Не было никаких дурных снов. Ничего не случилось до самого утра.

В шесть часов зазвонил телефон.

— Нортон! — проверещал мистер Брандт. Нортон никогда не слышал, чтобы человеческий голос выражал столь ужасные, беспредельные муки и отчаяние. Ему подумалось, что так вопят грешники в аду. — Вы… вы… не поверите… куклы!

— Мне всё об этом известно, мистер Брандт.

— Вы? Вы?

— Да, мистер Брандт. Я. Прощайте, мистер Брандт.

Нортон повесил трубку, затем начал смеяться, сперва тихо, потом истерично и неудержимо. Он выкинул телефон в ближайшее окно.

Проснулась жена. — Куда на Земле ты заглянул? — поинтересовалась она.

Он рассказал.

— Да ты рехнулся!

— Да! Да! — закричал он. — Рехнулся! — Он захлопал в ладоши и запрыгал, как разыгравшийся ребёнок.

Позвонили в дверь. Жена начала подниматься с кровати.

— Не беспокойся — спокойно произнёс он. — Я открою.

Он спустился вовремя, чтобы увидеть, как из почтовой щели выпадает конверт. Нортон поднял его и увидел, что послание адресовано ему, но без какого-либо обратного адреса или штемпелей.

Он вскрыл конверт. Знакомая почтовая бумага. Он сразу же узнал рисунки на полях. В письме говорилось:

ТЫКВОГОЛОВЫЕ ДЕТКИ СОЖАЛЕЮТ, ЧТО ИЗВЕЩАЮТ О ВНЕЗАПНОЙ ГИБЕЛИ М-РА ДЖОЗЕФА НОРТОНА. КАК ЖАЛЬ. ОН БЫЛ ОЧЕНЬ-ОЧЕНЬ ПЛОХИМ ЧЕЛОВЕКОМ. У НЕГО БЫЛА ВОЗМОЖНОСТЬ СТАТЬ ХОРОШИМ ЧЕЛОВЕКОМ, НО ОН РЕШИЛ ОСТАТЬСЯ ПЛОХИМ. ТЕПЕРЬ УЖЕ СЛИШКОМ ПОЗДНО.

Внизу страницы добавлялось мелким шрифтом:

Вот, что произошло со злой колдуньей…

Нортон распахнул дверь и огляделся вокруг, в поисках того, кто доставил это послание.

Очень коротенькая фигурка бежала по другой стороны улицы. Он выскочил из дома прямо в пижаме.

— Эй ты! А ну вернись!

Бегущая фигурка остановилась, обернулась и посмотрела на него.

Нортон застыл посреди улицы. Он даже не заметил грузовик, который его сбил.

После этого все на свете были добры к Куклам-Тыквоголовкам.

Дети Ломмоса

(в соавторстве с Джоном Грегори Бетанкуром)