Переиграть войну! Пенталогия
Шрифт:
– Но хоть чтото о структуре и способах действий этих возмутителей спокойствия вы знаете? – Адмирал машинально почесал кончик длинного носа.
– Да, господин адмирал! – лейтенант чуть не вскочил с кресла, и Канарису пришлось жестом показать ему, что тянуться перед начальством не надо. – К сожалению, документальных подтверждений попадает нам в руки немного, да и то приходится отправлять их в штаб армии или передавать СД, но и могу, если требуется, изложить свои наблюдения.
– За тем вас и позвали, оберлейтенант.
– Агентура большевиков, оставленная в тылу, и так называемые партизаны пока не представляют серьезной
– Ну и времени для их обнаружения у нас пока немного было, – буркнул себе под нос Пикенброк. – А хорошо законспирированную сеть обнаружить совсем не просто, лейтенант.
– Остатки разбитых войск противника могут доставить определенные неприятности, но в массе своей состоят из деморализованных солдат, основной целью которых является добраться до линии фронта или затеряться среди сельских жителей, – кивнув на комментарий оберста, фронтовик продолжил свой рассказ. – Хотя случаются и казусы вроде того случая, когда колонна снабжения северозападнее столицы Вайсрутении была расстреляна из пушек.
– Это две недели назад, да? – уточнил Бентивеньи.
– Совершенно верно.
– Адмирал, я докладывал вам об этом эпизоде. Дело забрала Служба безопасности.
– Диверсионные же группы, господа, – продолжил подбодренный взмахом руки начальника абвера лейтенант, – это, доложу я вам, совершенно другая история. Большинство членов таких отрядов – кадровые офицеры русской тайной полиции или пограничных войск, хорошо умеющие действовать в условиях диких лесов. К тому же их тактика не подразумевает прямого боя с нашими частями. Их действия очень сложно предсказать, поскольку они варьируются от нападений на военнослужащих до обрыва линий связи и от обстрела воинских частей и колонн до поджога хозяйственных построек.
– А разведдеятельность? – спросил Пикенброк, внимательно конспектировавший все, что говорил оберлейтенант.
– Визуальная разведка, безусловно, ведется. Агентурная – вполне вероятно. Однако следует учесть, что эти группы очень плохо обеспечены средствами связи. Функабвер пока зафиксировал всего восемь передатчиков в наших тылах, и эти случаи расследуются с особой тщательностью. Единственное – это не входит в зону нашей ответственности, а СД, как я уже сказал, крайне неохотно делится информацией. Да и на поверку оказывается, что эти передатчики принадлежат группам второго рода и их ликвидация сопряжена с определенными трудностями.
– Какими же? – Канарис, до этого момента рассматривавший фотографический портрет Франко, на котором испанский диктатор собственноручно написал посвящение ему, перевел взгляд на лейтенанта.
– Господин адмирал, – дернулся было фронтовик, но попытки вскочить всетаки не сделал, – 19 июля подразделение полиции безопасности совместно с армейскими частями предприняло попытку захватить особо наглого русского радиста, «висевшего» в эфире несколько часов. Во время операции произошел бой оперативной группы с охраной радиста, которая, по некоторым данным, насчитывала чуть ли не сотню солдат.
– Сотня? Хе! – послышался смешок Лахузена. – Что, «мясники» ушли ни с
– За две минуты боестолкновения полицейские потеряли почти взвод! – В голосе фронтовика послышалась обида. – Часть из них была убита холодным оружием, часть застрелена, а остальные пострадали от мин! Во время боя оперативной группе даже пришлось отступить, а противник захватил пленных! Я думаю, что при соотношении сил меньше, чем один к трем, в пользу русских это вряд ли было возможно!
– Это вы, оберлейтенант, многого не знаете, – оберст усмехнулся. – Ребята из Учебного полка [269] делали такие же вещи – взводом захватывали мост, который охраняла рота, а то и две, русских!
– Господин оберст, я не стал бы сравнивать русских с нашими парнями, – немного запальчиво начал Плюкер, но продолжить не успел.
– А вот этого, оберлейтенант, мне не хотелось бы видеть у моих сотрудников! – говорил Канарис негромко, но с отчетливыми приказными нотками в голосе. – Одна из основных причин ошибок в работе разведчика – недооценка противника! И если мне память не изменяет, не далее как неделю назад группа вот таких вот, как вы изволили выразиться, «бандитов» совершила успешное покушение на рейхсфюрера. Да и действия группы, известной под кодовым названием «Медведь», ничем не уступают приключениям ребят из «Бранденбурга». Или вы не согласны, Эрвин?
269
Имеется в виду полк специального назначения «Бранденбург».
На несколько мгновений в комнате установилась тишина: оберлейтенант после отповеди столь высокого начальства просто застыл, Лахузен явно пытался понять, в чем причина лестной оценки действий противника адмиралом, обычно крайне скептически относившегося к диверсионным операциям, а Бентивеньи с Пикенброком молчали, если так можно сказать, за компанию.
– Господин адмирал, насколько мне известно, эта самая группа «Медведь» – не больше чем выдумка безопасников, охранявших тот район! – Лахузен наконец нашелся, чем ответить. – Они пытались хоть какнибудь связать инциденты, произошедшие практически одновременно, но в разных местах. Скорее всего, торопились доложить об уничтожении разведывательной сети противника.
– Напомните мне, Эрвин, какое было расстояние между этими точками?
– Где двадцать, а где и пятьдесят километров. И это при том, что средняя скорость передвижения по так называемым «русским дорогам» равна хорошо если двадцати километрам в час. Не так ли, оберлейтенант? Вы только что оттуда и, надеюсь, уже успели оценить состояние тамошней дорожной сети.
– Совершенно верно, господин оберст! – фронтовик уже вышел из ступора. – На основных магистралях, конечно, можно постараться ехать быстрее, но там такие заторы из войсковых колонн, что иной раз можно простоять пару часов, вообще не двигаясь. А ехать по лесным дорогам быстрее тридцати километров в час сможет или самоубийца, или профессиональный гонщик. Правда, можно принять как допущение, что русские более привычны к своим дорогам, а потому способны перемещаться по ним быстрее… – Оберлейтенант позволил себе улыбнуться: – Но водителей у них значительно меньше, чем в нашей армии.