Переиграть войну! Пенталогия
Шрифт:
Сдвоенный выстрел – и прижавшийся к поленнице полицейский унтер выронил свой ППК.
Дах! – И пуля входит чуть ниже челюсти другого, разорвав шею и опрокинув немца на землю.
Дах! Дах! Дах! Дах! Еще один фриц сидел за заборчиком, так что мне виден был только краешек его плеча, а потому пришлось для надежности издырявить тонкие доски несколько раз.
Последний то ли был сильно опытным, то ли от природы хорошей реакцией был наделен и успел, пока я менял стволы, метнуться к распахнутой двери сарая. Лезть в темноту, рискуя нарваться на пулю, я не стал. «Гнилой фашистской нечисти загоним пулю в лоб» – здесь не
– Эй, ты слышал, как плохо было ведьмам? – Про ведьм я вспомнил совершенно случайно, можно сказать, само на язык подвернулось, но мой оппонент все равно не отозвался, наверное, не хотел свою позицию выдавать. – А было им не только плохо, но и жарко!
Выждав пару секунд и так и не получив ответа, я засунул пистолет под поддерживающую левую руку повязку и достал из кармана зажигалку. Одну из немногих вещей из моего времени, которой я продолжал регулярно пользоваться. Ну, кроме рации, фонарика и шариковой ручки. При всем многообразии скопившихся у нас трофейных зажигалок эта зипповская «бензинка» попрежнему выделялась надежностью, за что, собственно, я и возил ее с собой «в поля». Сложить крошечный костерок из веточек, соломинок и кусочков дранки – дело минутное.
Клацнула крышка, и спустя мгновение огонек заплясал на растопке.
«Если я правильно рассчитал – фрицу станет невесело уже через пару минут! Как раз хватит времени обойти сарай вокруг».
Мое предположение оказалось верным – уже на счете «сорок пять» дым над крышей стал достаточно плотным, а когда я дошел до «шестидесяти двух», внутри послышался надсадный кашель.
«Вот и славно – трампампам!» Стрелял я быстро, так что, когда затвор «вальтера» встал на задержку, на внутренних часах было «семьдесят один».
На проверку качества «работы» времени ушло всего ничего – пришлось только перед тем, как заглянуть внутрь, затоптать костерок и сбить фуражкой пламя с едва занявшихся досок. Головной убор, конечно, после этого весь форс потерял, но и пожар нам тут сейчас не нужен. Немцу, насколько я мог судить по результатам беглого осмотра, досталось не хило – под ним на земляном полу натекла уже солидная лужа крови. Добавлять нужды не было. Теперь можно и общую обстановку прояснить, тем более что стрельба в округе явно пошла на спад.
Оценив валяющиеся у задней стены избы трупы, я примерно прикинул, откуда стреляли.
– Саня! – негромко позвал я старшего товарища, подойдя к углу дома.
– Здесь я, Тошка! – Чтото в голосе Бродяги заставило меня забыть про осторожность и пулей метнуться вперед.
Сергеич сидел шагах в шести от угла, привалившись спиной к полуразвалившейся поленнице. В обеих руках по пистолету, но первое, что бросилось мне в глаза, была кровь, густо пропитавшая его мундир ниже пояса и брюки!
– Саня! Саня! – Я рванул клапан нагрудного кармана и бросился к другу, доставая индпакет. – Куда тебя? Где болит? Сейчас я, сейчас…
– Не мельтеши, Тошка, отбегался я, – спокойно ответил он и сплюнул. – Это не лечится, даже если бы Серый рядом был. А ты, стало быть, отмахался? Наши где? – Казалось, ему не было никакого дела до того, что на пожухлую траву деревенского двора течет сейчас его кровь!
– Дай перевяжу!
– Не хрен! Селезенку
– ГФП. Я их командира вырубил – в сельсовете лежит.
– Молоток ты, Тоха. А я почуял, что грамотные опера. Они и достали… Солдатня вряд ли справилась бы… Но ты их тоже хорошо. Грамотно… Нет, не расстегивай. Что, ты кровищи не видел, что ли? Дай, я сам подложу. Пару минут продержусь – и ладно. Сказать многое надо…
– Я…
– Ты молчи. Запоминай… Эх, это я дурака свалял – всем уходить надо было… Ладно… – Крупные капли пота выступили на его бледном лбу и катились вниз, оставляя бороздки на запыленных щеках. – Встанешь у дверей школы. Спиной. Азимут восемнадцать, дистанция четыреста, потом азимут двести семьдесят два, дистанция семьсот. Там пеленгатор. Оттуда триста метров по азимуту десять. Сосна с одной сухой вершиной. Под ней наша основная захоронка. Запомнил?!
– Да!
– Второй класс слева – за доской шифроблокнот и таблицы. Еще один – у меня в телефоне, я переснял. Собирай всех и уходи. Сеанс с ребятами сегодня в двадцать два нольноль. С Москвой – завтра в 19:35 по их времени. Понял?
– Да. – Ощущение полной безнадеги такое же, как тогда, когда подстрелили Пака, придавило меня к земле.
– Губыто не кусай, Тошка, некрасиво это. А… Арбалет еще подбери – за два дома отсюда, в палисаднике. Хорошая машинка получилась – двоих положил… Назад вернешься… Да, если вернешься… Управление «В»… Викторович поможет, я ему рассказывал… – Паузы между предложениями становились все длиннее, а лицо Сергеича – все бледнее. – Дочкам скажи… Придумай, ты можешь… – Он замолчал и закрыл глаза.
«Иногда в подбитых танках находили людей в гражданской одежде. В лесах были обнаружены брошенные танки. Поэтому разведывательным отделом штаба 9й армии делается вывод, что экипажи танков скрываются в лесах переодевшись в гражданскую одежду, и при удобном случае будут снова воевать против немецких войск. Обнаруженные в лесах неповрежденные танки без экипажей позволяют сделать вывод о том, что те выжидают в надежных укрытиях удобного момента для нападения. Многочисленные признаки говорят и о том, что переодевание в гражданскую одежду – это военная хитрость противника, которая используется также в целях избежать захвата в плен». [347]
347
ЦАМО РФ, ф. 500 (трофейные документы), оп. 12462 (переводы трофейных документов), д. 606 (Разведсводки штаба ГА «Центр»), Взято из: Уланов А, Шейн Д.Первые Т34. М.: «Тактикал Пресс», 2013.
Глава 16
Москва, Рождественский бульвар, дом 9, квартира 12. 24 августа 1941 года. 14:03.
– Проходи, Пал Анатольевич! – хозяин квартиры сделал шаг в сторону. – Давай сразу на кухню, я обедаю. Ты самто как, будешь?
– Я? Да буду, пожалуй… – После недолгих раздумий, Судоплатов всетаки решил, что лишние четверть часа погоды не сделают, а лопать всухомятку уже изрядно надоело. Фуражка заняла свое место на полке возле вешалки, а оба мужчины зашагали по полутемному коридору.