Перекати-поле
Шрифт:
Когда над землей всходила полная луна, и любовник обращался в чуть безумного зверя, Блэк тоже сливался со своей анимагической сущностью и становился огромной черной собакой по кличке Бродяга. Тогда они вдвоем могли задирать зайцев, лисиц и даже оленей, просто нюхать осенний воздух, вслушиваться в тишину леса и протяжно выть под ночным небом.
Вначале этот раз ничем не отличался от предыдущих: безумный бег по лесу, выслеживание добычи, шуточные потасовки. Но потом появились другие оборотни, среди которых Ремус безошибочно узнал Фенрира, когда-то укусившего его, а в годы войны с Волдемортом не раз встававшего на пути. В глазах Люпина вспыхнула неконтролируемая
Сириус некоторое время не решался присоединиться к любовнику. Да, его анимагическая сущность была огромной, сильной собакой, но она не могла по-настоящему соперничать даже с одним оборотнем, а тут их собралось четверо, да еще таких матерых, прошедших школу Пожирателей смерти. Но шкура Люпина все больше покрылась кровавыми ранами, он слабел и проигрывал, и Блэк не выдержал, кинулся на подмогу.
Почти сразу Сириус понял, что это их последняя битва. Сердце сжалось от тоски, душу опалило сожаление, что ему так и не удалось стать для крестника по-настоящему близким человеком. Но, с другой стороны, может, это и лучше, потому что Гарри будет не так больно от его смерти? Цинично?.. Но правдоподобно.
Успокаивая себя такими рассуждениями, Блэк сражался не на жизнь, а на смерть. Ему не хотелось оставлять врагов живыми, так как они, не дай Мерлин, могли наткнуться на дом, где находился крестник. Да и для других людей эти звери - во всех смыслах - представляли опасность.
Люпин думал наверняка абсолютно так же, потому что дрался сверх своих сил и способностей. Только когда они поняли, что четверка врагов не выживет от ран, Сириус и Ремус позволили себе отключиться. Смерть пришла незаметно, и была с ними ласкова.
Фенрир и его компания умирали долго, в мучениях. Их агония длилась не один час, а у предводителя достигла суток. Гарри, наблюдающий за этим в шаре воспоминаний, посчитал это проявлением высшей справедливости и оценил самопожертвование и смелость пары, так как догадался, что они, в том числе, защищали его.
* * *
Зная о традиции магов сжигать умерших, Гарри поступил так с телами Ремуса и Сириуса. Затем он трансфигурировал из коряги небольшую емкость, в которую ссыпал часть смешенного пепла близких людей и, запечатав, повесил на шею. Вернувшись в дом, он переночевал, собрал вещи, затем поджег жилище и, глядя на языки пламени, пожирающие его, произнес вслух:
– Прости меня, крестный. И ты, Луни, прости. Мы могли быть здесь счастливы, но так получилось, что я вынужден уничтожать место, ставший нам пристанищем - не хочу, чтобы кто-то повторил нашу судьбу, поселившись в нем. Не знаю, почему, но я чувствую себя виноватым. Особенно перед тобой, Сириус. Ты два раза пытался придти мне на помощь, но в первом случае расплатился двенадцатью годами Азкабана, а во второй - своей жизнью. Не моя ли планида сыграла с тобой эту злую шутку?
Он подождал, когда от домика не останется даже остова, загасил огонь и пошагал прочь, сожалея, что так и не удосужился научиться аппарировать, а порт-ключ в особняк Блэков где-то потерял крестный. Гарри абсолютно не представлял, куда идти. Жить вольной птицей, затерявшись в мире маглов? Этот путь был не для него - слишком ему нравилась магия, невзирая на некоторые неприятности связанные с его местом в этом мире.
Изменить свое имя и внешность казалось страшным. Неизвестно, как еще новый образ повлияет на судьбу - может стать еще хуже. Да и недавно возникшие чувства к Северусу, причем явно взаимные, не позволяли поступить так.
Значит, возвращаться в Хогвартс?.. Это означает не только встречу
Гарри был даже рад, что не может моментально добраться до Лондона, а оттуда до Хогвартса. Даже магловским способом этого бы сделать не удалось. У него имелись деньги, но не так много, чтобы приобрести билет до столицы, и в любом случае до ближайшего вокзала предстояло как-то добраться, и сделать это придется пешком. Выходит, у него будет время обдумать, как жить дальше.
Погода стояла хорошая, несмотря на позднюю осень, дорога, после того, как он выбрался из леса, превратилась в асфальтовое шоссе, по которому легко шагалось. Поэтому Гарри, можно сказать, наслаждался таким времяпрепровождением, стараясь не думать ни о чем. Чаще всего это ему удавалось. Правда, ночами Поттеру снились изуродованные тела Сириуса и Ремуса, давнишний кошмар о смерти родителей и даже гибель Квиррела, который носил в своей голове Волдеморта и поплатился за это.
Глава 29. Табор
После гибели Люпина и Блэка прошло две недели, а Гарри по-прежнему был в дороге. Он трансфигурировал мантию в куртку и выглядел, как магл, но старался не задерживаться в населенных пунктах подолгу, боясь встретить волшебников. Правда, его трудно было бы узнать: шрам полностью исчез со лба, волосы выросли почти до лопаток, а он сам, судя по брюкам и рукавам рубашки, вытянулся больше, чем на голову.
Транспортом Гарри пока тоже не спешил пользоваться. Билеты на длинные расстояния стоили дорого, а если брать их от городка до городка, то, сложив вместе, получалось еще больше. Сесть в попутку мешал застарелый страх попасть в лапы извращенцев. Конечно, теперь у него были аж две волшебные палочки, но сексуальные маньяки могли оказаться магами с хорошей реакцией и опытом в дуэлях. Да и торопиться, в общем-то, было некуда.
Как часто случалось, очередная ночь застала Поттера под открытым небом. Он дошел по шоссе до ближайшего авто-кемпинга, который в связи с давно прошедшим временем летних отпусков был пустым, не считая пяти домиков на колесах, чьи темные силуэты четко виднелись в свете фонарей, стоявших по периметру площадки.
Не желая утром объясняться со случайными соседями, почему он, мальчик школьного возраста, не учится, и где его родители или опекуны - такое уже случалось дважды за прошедшие дни, Гарри выбрал самый удаленный от них угол, создал палатку из футболки, завернулся в захваченное из лесного домика одеяло и крепко уснул. Новый день начался с дурманящих запахов еды, детских голосов, смеха и веселой музыки. Он порадовался своей предусмотрительности, зная, что семейные туристы приставучей пар, которые заняты лишь друг другом.
Поттер долго нежился в палатке, не желая выбираться из уютного кокона одеяла, но голод заставил его это сделать. Наколдовав воды и подогрев ее заклинанием, он заварил чай, достал копченого мяса, которое было в избытке заготовлено погибшими на предстоящую зиму, захваченного им в дорогу, и, щурясь от яркого солнца, вылез из временного убежища.
При свете дня его изумил вид домов на колесах. Ярко раскрашенные, с разноцветными ленточками на капотах и крышах, они никак не могли принадлежать семьям, если только те не относили себя к хиппи. Но время людей-цветов кануло в лету, когда он еще не родился, да они и не были сильно распространены в Великобритании, в отличие от Америки.