Перекрёстки времени
Шрифт:
– Мне кажется, я должен подняться в Дивояр и включить защиту, - хмуро ответил Румистэль.
– Не делай этого, - покачала головой Лиланда, - тебя убъют. Я уже видела такой вариант - мне было видение.
– Это не видение, - заметил ангел, - это пересечение с предыдущим витком. Каждый из вас в какой-то момент испытал слияние со своей предыдущей версией.
Румистэль подумал, что сам он уже много раз испытывал такие пересечения с самим собой - это и видения Бесконечной Дороги, и пророческие озарения, и встреча с самим собой в зоне наваждения. Всё это в разной форме означало прорыв из предыдущего воплощения. Одно
Они сидели и обсуждали: как им следует поступить, чтобы разорвать круг событий - в какой точке вмешаться, чтобы предотвратить новое воплощение Румистэля, ибо где-то в мирах сейчас ходят потомки Гедрикса, точнее - самого Румистэля, - и от кого-то из них произойдёт следующий вариант Говорящего-К-Стихиям.
Вернуться в прошлое и остановить Нияналь от ошибочного решения упрятать дочерей в локал? Но не факт, что в последующем за тем варианте новый Лён не предпримет нового путешествия назад и всё не повторится в другой последовательности.
Если бы можно было не приводить Алая Сильванджи с его народом в подземное пространство - вот отсюда началась беда. Но Румистэль не может войти туда, где он сам уже есть. Единственный случай, когда это было возможно - это когда он наблюдал самого себя в виде деревянной куклы, Щелкунчика. Только так. Но между его исчезновениями в прошлое и возвращениями практически не было зазоров - ему не вклиниться в то время.
Вернуться во время Гедрикса, когда тот вышел из локала и попытаться что-то предпринять оттуда - невозможно, не получается! Время не пускает Румистэля в тот период.
Он не может вернуться в земное прошлое Лёна и объяснить ему, что не надо искать встречи с истоком - именно это желание перенесло его к Ниянали!
Время шло, а они никак не могли найти выход. Решение должно быть радикальным - без вариантов. Сам Румистэль пребывал в глубокой подавленности: любое решение вело к тому, что девочки его и Ниянали - Сивион-лиль и Вивиан-лиль - никогда не появятся на свет, ибо речь шла о надёжном удалении из следующей реальности Гедрикса. Какой-то компонент этой плотно завязанной игры Судьбы следовало исключить. Не будет Гедрикса, не родятся все его потомки, и в итоге не будет следующего аватара Румистэля.
Он давно заметил сидящего поодаль за столом молодого человека приметной наружности: судя по внешности это был жаворонарец, но что-то не помнит Румистэль таких в Дивояре, а жаворонарцы там все наперечёт. Занятно то, что молодой человек также поглядывал исподтишка на Румистэля, как будто знал его.
Красивое лицо с явными признаками высокой породы, какой отличались обитатели того мира - белые волосы с чуть приметной желтинкой, тонкий нос с горбинкой, пронзительные глаза. Да, несомненно, это жаворонарец, но одет не в дивоярском обычае. Отбился от стаи разве? Откуда он вообще тут взялся, если все молодые парни с той планеты появились тут с последним прибытием Дивояра?
– Пойду, подышу, - бросил Лён своей компании и вышел на улицу, где уже царила темень. Он
Оставшиеся трое проводили его взглядами.
– Придётся сделать это, - тихо проговорил Лембистор.
– Нет, должен быть другой выход!
– нервно дернулась Лиланда.
– Единственная и гарантированно надёжная точка - там, - покачал головой Гомониил.
– Я не могу!
– девушка закрыла лицо руками, и по её щекам из-под ладоней потекли слёзы.
– Не плачь, ты разрушишь его решимость, - тронул её за плечо Лембистор.
– Он уже сам знает, что нужно сделать это, - поддержал его Гомониил.
Из-под ладоней послышался тихий, горький плач.
– Мы будем помнить его, - сказали демон и ангел.
Выйдя на свежий воздух, Лён вздохнул всей грудью. Он знал, то тот белоголовый появится. Что-то смутно припоминал он сам, как будто среди множества событий упустил важный момент.
Когда на улицу выскользнула стройная фигура и на секунду застыла, привыкая к темноте и отыскивая притаившегося дивоярца, тот позвал тихо от угла:
– Я здесь!
Жаворонарец подошёл, уже нисколько не таясь.
– Ты меня помнишь, Румистэль?
– спросил он.
Тот слегка поколебался, потом неуверенно сказал:
– Кречет?
Как поверить своим глазам? Столько лет прошло, сколько дивоярцы не живут, а садовник Ниянали всё так же юн!
– Тебе, наверно, стоит кое-что узнать, - поблёскивая в темноте глазами, не слишком дружелюбно произнёс жаворонарец.
– Кое-что такое, чего тебе никто не расскажет, кроме меня. Мне тебя не жалко, но ради памяти о ней...
Его голос прервался, как будто горло Кречета сдавило подступившими слезами.
– Я выполнил всё, что она велела, хотя не понимаю, откуда она могла знать, что именно так всё произойдёт. Ты помнишь как однажды ты побывал а земле наваждения и в поисках Еруслана тебя занесло в горы? Ты разговаривал там со Старым Финном, и тот рассказал тебе трагическую историю своей любви, а потом подарил тебе флакончик с эликсиром?
Да, Лён это помнил, но не мог понять связи.
– Это был я, - просто сказал Кречет.
– Н-не понимаю, - растерянно проронил дивоярец.
– Догадываюсь, - кивнул жаворонарец, - Не ломай голову, это был её приказ. Я добровольно отдал себя ей в услужение, ради обучения премудрости, я покинул ради этого Дивояр, и было это очень давно. Но настоящей причиной было то, что я её любил. А она любила лишь тебя. И вот, когда ваши дочери оказались в ловушке, а ты просто покинул Нияналь, чтобы продолжать свои дела, она решила сама искать кристалл, для чего и отправилась в Дерн-Хорасад. А мне она сказала: пойди в то место, что я укажу тебе, и проживёшь там остаток жизни. Ты состаришься, но в один прекрасный день ты встретишь в горах Румистэля - он придёт к тебе в твою пещеру, где ты будешь отшельником. И ты расскажешь ему печальную историю твоей любви, чтобы вручить ему под этот рассказ флакончик с зельем. И объяснишь ему, как именно надо использовать его. Так вот, Говорящий, я сделал всё, кроме последнего: я не объяснил тебе, зачем она послала тебе тот флакончик. Я был к тому времени глубоким стариком, но та болезнь, что называется любовью, сожгла всё мое сердце. Я ненавидел тебя, Румистэль. Я и сейчас проклинаю тебя, ибо ты был причиной смерти Ниянали.