Перекресток одиночества 4
Шрифт:
Опять откинувшись, я разочарованно скривился:
— С годами стало меньше плановых проверок камер, а еда стала проще? И это вы посчитали нехорошими признаками?
— Не только их. Но… ты не согласен с нашими первыми доводами?
— Абсолютно не согласен — уверенно кивнул я — Тут налицо не сбой системы, а ее намеренное упрощение и удешевление. К чему перекармливать узников? К чему лишняя морока с ночными проверками? Не спорю, что здешняя воздушная тюрьма самая сложная из возможных. Но эта система в буквальном смысле крутится и вертится уже годами. Если там наверху не совсем дураки, то они методично собирали информацию все эти годы, вычленяя ту самую золотую середину каждого аспекта, будь то нормальная норма калоража или шмон камер. И да — я все же согласен с главным вашим выводом, Ванло. Вы правы — система коллапсирует. Я бы даже назвал это агонией, но растянутой на десятилетия. Но уменьшение количества вкусных десертов я в признаки коллапса включать не стану.
— Хорошо…
— Уменьшение количества блюд и проверок — это как раз признак оздоровления системы. Я бизнесмен. Пусть в прошлом, но бизнесмен. И одно из главных стремлений любого бизнесмена это максимальное удешевление любого процесса или производства. Еженедельный парфе и праздничный крокембуш? Да вы обалдели. Я бы даже не включил их в первоначальное меню. Учитывая прочность кирпичной кладки в тюремных камер, хватит плановой проверки раз в месяц, а к этому стоит добавить внеплановую и внезапную хотя бы раз в год — причем пусть она случится не ночью, когда все интересное попрятано в хитрые тайники, а среди дня, для чего надо узнику подать обед со снотворным.
— Тут не бизнес, Охотник — возразил Михаил Данилович — Это тебе не ресторан, что должен приносить прибыль. Тут речь о спасении целой цивилизации и ради этой цели никто не станет считаться с расходами.
— Станет — не согласился я — Тут не ресторан, но это и не боевая операция. Тут огромная тюрьма с единственно важным опаснейшим узником. Сколько это уже длится? А сколько продлится еще? Сто лет? Двести? И как не крути, а кто-то должен оплачивать этот банкет. И этот «кто-то» — государство. Планетарная власть. Платится все из казны, а она не безразмерна. К тому же если изначально народ безмерно радовался пленению главной угрозы, что терроризировала их тысячелетиями, то спустя пятьдесят лет это уже не новость, а скорее обыденный факт. Положительный, но для многих уже не особо важный факт — особенно для новых поколений. Я помню, как в детстве бабушка наряжалась на день Победы девятого мая. Как неотрывно смотрела она парад на Красной Площади — парад Победы. Иногда она даже плакала. Для нее это было важно. А для меня… я смотрел пару минут на катящиеся по брусчатке танки и уходил играть во двор… у меня были дела поинтересней.
— Интересное сравнение — Михаил Данилович задумчиво постучал пальцами по столу и отставил бутылку, не став наливать добавки — И ведь верное сравнение. Ведь после пленения этого чудовища на их планете впервые родились поколения, не знающие страха перед страшной угрозой с космоса… им не приходилось прятаться в подземных убежищах… У них было счастливое беззаботное детство — и это не могло не наложить свою печать некоторого безразличия к старым страшилкам…
— Да — кивнул я — Именно так. Помимо этого, есть и естественная ротация персонала. Старые кадры уходят на пенсию. Их сменяют новые — и им, в отличие от ветеранов, надо как-то выслужиться. Надо проставить в своих трудовых досье какие-то галочки, добиться каких-то свершений. Побеждать уже некого… И тогда новенький карьерист пододвигает к себе монитор компьютера и начинает рыскать по документам, выискивая нечто мясистое и сочное… и первое на что он натыкается так это безмерно раздутый бюджет. Дальше следует радостное потирание холеных ручек, после чего он берется за канцелярский нож и начинает резать премии персоналу, рацион узникам, количество отпускаемых на командировки литров бензина, попутно отменяя льготы и привилегии… Я утрирую, но так оно чаще всего и случается.
— Мы немного отвлеклись от темы — заметил Ванло.
— Тема… — повторил я — Что ж… Учащение проверок — это сбой. Появление ЧерТура, могущего явиться в камеру и убить узника смертельным уколом — это сбой. Передаваемые с едой записки со словами «не рази его, не рази» — это сбой. Немалое количество брошенных исследовательских подземных комплексов и пунктов наблюдения — это сбой. Отсутствие хоть какого-то внешнего контроля над происходящим здесь в пустошах — это тоже сбой. Стремительно эволюционирующая фауна — ее можно смело относить к сбою, не говоря уже о свободно передвигающихся ледяных ходках с пульсарами в груди. Ни один лидер столь масштабного проекта как «Столп», назовем его так, просто не вправе игнорировать подобное. Сюда же можно отнести коррупцию тюремщиков, что заключают продовольственные договора с узниками, распивающие с ними спиртные напитки и ведущие долгие душевные разговоры. За такое надо карать и карать безжалостно. Окажись я во главе этого проекта… то первым делом начал бы с тотальной чистки кадров и показательных репрессий. Тут столько напластований гнилой плоти, что только резать и резать… И это все — мелкие признаки терзающей всю систему лихорадки. Так что я согласен — неладно в Датском королевстве. Но самое главное… то, чего я никак не могу понять так это причины, по которой вмороженное в лед существо все еще живо. Это как хранить в собственной кладовке взведенную атомную бомбу
— Он нужен им — просто ответил Ванло и, подняв руку, безошибочно сориентировался в пространстве, указав в сторону, где в черные небеса вздымался невероятной величины ледяной Столп — Они может и хотели его убить, но передумали, как только осознали сколько всего он им дает…
— А что он им дает? — с искренним интересом поинтересовался Михаил Данилович, переглянувшись сначала со мной, а затем с соседями по дивану.
— Мы думаем, что дает он им так много, что у них просто не поднимается рука прикончить столь дойную корову — ответил старый луковианец и демонстративно пододвинул к бутылку свою стопку — У нас нет никаких доказательств, но об этом говорит логика. Впервые я задумался об этом, когда понял, что в наших легендах о прошлых временах нет ни единого упоминания о являвшемся с неба колоссальном медузоподобном монстре. Вы можете припомнить что-то такое в земной истории или даже в смутных легендах?
— Нет — уверенно ответил я — Тоже думал об этом. Если монстр являлся на Землю — то почему наша история не сохранила упоминаний об этом? Такое забыть просто невозможно…
Луковианец грустно улыбнулся:
— Мы запасные аэродромы. Нетронутые за ненадобностью питомники. К такому выводу я пришел, долгие годы размышляя и собирая воедино всякие мелкие факты и предположения. Мы не запомнили чудовище просто потому, что он никогда не являлся к нам — не считая той предполагаемой точки отсчета, когда он заселил наши планеты жизнью. Я долго занимался подсчетами и решил, что Столп тысячелетиями путешествовал по одному и тоже маршруту. Условно говоря, чудовище переходило с пастбища на пастбище, шагая по привычным тропам. Как вы говорите: привычка — вторая натура. Еды хватало и поэтому ни к чему было отклоняться от маршрута и делать лишний крюк, чтобы посетить наши планеты… Если мои предположения верны хотя бы отчасти, то где-то там в космосе есть по меньшей мере еще одна пока неизвестная нам обитаемая планета, а скорей всего их две или три. И все они регулярно подвергались атакам этого невероятного создания — до тех пор, пока оно не было пленено здесь на Терлее.
— Терлея? — удивленно спросил я.
— Так мы называем этот мир между собой — ответил безымянный мрачный луковианец, забирая наполненную стопку и вытягивая сигарету из гостеприимно раскрытого портсигара — Просто потому, что надо же его как-то называть.
— Терлея — повторил я и пожал плечами — Почему бы и нет. Вы продолжайте, пожалуйста, продолжайте…
— Мы говорили о том, почему Столп все еще не уничтожен…
— Верно.
— Ответ прост — это было бы крайне недальновидный поступок. У меня снова нет никаких доказательств, но многочисленные косвенные признаки указывают, что это создание является чем-то уникальным… — выпив залпом, Ванло со вкусом закусил медвежатиной, по-простецки облизал пальцы и уже спокойней продолжил — Столп — это сосредоточие невероятной силы. Это источник невероятных возможностей. Вы все знаете о здешних удивительнейших технологиях. Дернул за рычаг — и многотонная махина тюремного креста пришла в движение, а внутри зажегся яркий свет, пошло тепло. Дернул за рычаг — и сгенерировал мощнейший энергетический выстрел. Один из наших уже скончавшихся мыслителей выдвинул теорию, что все это работает лишь благодаря уникальной энергетической сущности Столпа. Дергая рычаг, мы приводим в движение синхронизированные с этим созданием механизмы и буквально заставляем его передать нам часть собственной энергии. Да, возможно при этом мы тоже отдаем некую часть своей энергии, но это можно назвать скупыми чаевыми, а по счету щедро платит заключенное во льду существо.
— Погодите… — пробормотал я, вставая — Я никогда не думал об этом с такой…
— С такой точки зрения? Да… а стоило бы, Охотник. Уверен, ты бы пришел к таким же выводам. Телепортация с планеты на планету! Кто-нибудь может предположить сколько энергии понадобится для этого? Я — не могу. Помнится я до головной боли ломал голову над тем, сколько энергии требуется для круглосуточной подачи воды в тюремный крест — той самой струйки питьевой воды. А ведь она подается в каждую камеру! А еда в кормильном окне? Все эти чудеса невозможны без источника беспредельной мощи… и такой тут есть и находится совсем рядом с нами. Живая космическая батарейка…
— Глубокая мысль — проворчал Михаил Данилович и глянул на меня, расхаживающего по комнате — Может вернешься в кресло, Охотник?
— Да… прошу прощения. Но мысль действительно глубокая. Она же может объяснить как вообще эта цивилизация пришла к подобным технологиям или их зачаткам — к ним регулярно являлась страшенная тварь, принося с собой энергию.
— И эманации, выплески этой энергии могли еще долго сохраняться в атмосфере планеты даже после ухода медузы! — подхватил Ванло — Именно! Люди потихоньку научились использовать ее себе во благо, а гораздо позднее, набравшись знаний, пленив свою главную угрозу, они принялись за куда более глубокое изучение чудовища. Они могли научиться еще более виртуозным и тонким манипуляциям с энергетическими потоками… кто-то назовет это магией, но я считаю это высшим проявлением технологий. Ну а попутно они выяснили и еще кое-что, как я подозреваю.