Перекресток версий. Роман Василия Гроссмана «Жизнь и судьба» в литературно-политическом контексте 1960-х – 2010-х годов
Шрифт:
Гоголевой тогда – шестьдесят пять лет. Знаменита была не только на родине. И еще в 1949 году получила звание народной артистки СССР.
Ее статья тоже корреспондировала с высказываниями государственного обвинителя. Прокурор обвинял Синявского и Даниэля от имени «советской интеллигенции», ну а Гоголева – своего рода олицетворение этого понятия. Вот она и утверждала: «Не найдется сегодня в Москве, в стране человека, который всем сердцем не одобрит справедливого приговора, вынесенного подлым двурушникам и предателям интересов Родины».
Отнюдь не все современники, особенно знакомые актрисы, поверили, что автором статьи была сама Гоголева. С ее прежней репутацией не соотносилась акцентированная ненависть к уже осужденным и подвергавшимся широкомасштабной травле писателям.
Но в данном случае неважно, сама ли Гоголева подготовила
Организовано было и публичное отречение коллег-филологов от Синявского. «Литературная газета» напечатала 17 февраля их открытое письмо – «Нет нравственного оправдания» [47] .
Письмо начиналось именно с обвинения. И сразу же был указан статус авторов: «Мы, профессора и преподаватели филологического факультета Московского университета, решили обратиться в редакцию с этим письмом. Мы не можем не выразить публично своего отношения к беспринципной деятельности Андрея Синявского».
47
Здесь и далее цит. по: Соколов А. Г., Соколов А. Н., Бонди С. М., Метченко А. И., Кулешов В. И., Ивашева В. В., Турбин В. Н., Неустроев В. П., Глаголев И. А., ЛюбареваЕ. П., Ахманова О. С., Андреев Л. Г., БудаговР. А., Чемоданов Н. С., Гайденко И. М, Николаев П. А., Юшин П. Ф., Горшкова К. В. Нет нравственного оправдания // Литературная газета. 1966. 17 февр.
Авторы подчеркивали, что осужденный поступал именно беспринципно. Даже и вероломно: «Большинство из нас знали Андрея Синявского, когда он был студентом, потом аспирантом, наконец, кандидатом наук, защитившим диссертацию. Синявский не мог считать себя ни обиженным, ни обойденным. Он со студенческих лет привык к заботе и пониманию».
Если верить авторам письма, их возмутило именно вероломство. Соответственно, отмечалось: «Мы убеждены, что ни один честный ученый, ни один уважающий себя человек не в состоянии нравственно оправдать подобного поведения Синявского-Терца».
Отсюда следовало, что ни одного из тех, кто пытался защитить подсудимых, нельзя назвать «честным ученым» и даже «уважающим себя человеком». Далее оценивалась правомерность обвинительного приговора: «Но дело не только в нравственной оценке поведения Синявского, хотя сама по себе она необходима, коль скоро речь идет о принципиальности в деятельности филолога. Дело прежде всего в том, что сочинения Терца полны ненависти к коммунизму, к марксизму, к славным свершениям в нашей стране на протяжении всей истории Советского государства».
Получалось, что приговор вынес не только суд. Уместность и правомерность обвинений подтверждало все научное сообщество: «Абрам Терц осмелился осуждать наше общество, наш народ, нашу мораль с позиций лицемерия и низости. Он поднял руку на все, что для нас бесконечно дорого и свято, на прошлое, настоящее и будущее нашей страны, на наше человеческое достоинство, на человека».
Среди восемнадцати подписавших были и весьма известные ученые. И неважно в данном случае, кто из них добровольно визировал отречение, а кого вынудили. Прагматика акции важна: Синявского пытались лишить и профессионального статуса – филолога.
Однако согласились с этим не все коллеги осужденного. По крайней мере, двое выразили несогласие открыто: А. М. Адамович и В. Д. Дувакин. Эпоха, конечно, была уже не сталинская, и упрямых не привлекли к уголовной ответственности как соучастников преступления. Но и без наказания не оставили. Оба в итоге лишились высокооплачиваемой работы на филологическом факультете самого престижного университета страны [48] .
Далее, согласно плану, утвержденному ЦК КПСС, пришел черед литераторов. 19 февраля 1966 года «Литературная газета» поместила изобилующее гневными инвективами письмо Секретариата Союза писателей СССР [49] .
48
Подробнее
49
См.: ‹Секретариат Союза писателей СССР› Открытое письмо в редакцию «Литературной газеты» // Литературная газета. 1966. 19 февр.
Откликом на секретариатские инвективы стало и официальное исключение Синявского из советского писательского сообщества. Три дня спустя об этом сообщила «Литературная газета» [50] .
Примечательно, что отнюдь не все состоявшие в ССП согласились с решением своего руководства. Нашлись и строптивые, пытавшиеся защитить коллег. Кстати, среди несогласных был и Войнович.
Меж тем шла подготовка к XXIII съезду КПСС. И газета «Правда» 22 февраля конкретизировала прагматику «дела Синявского и Даниэля». Пафос отражал заголовок передовицы «Социалистическая демократия и борьба против идеологических диверсий» [51] .
50
В секретариате Московской писательской организации // Литературная газета. 1966. 22 февр.
51
См.: Социалистическая демократия и борьба против идеологических диверсантов // Правда. 1966. 22 февр. Ср.: Обзор писем читателей // Известия. 1966. 23 февр.
О справедливости приговора высказался и нобелевский лауреат – Шолохов. Его речь на партийном съезде опубликована «Правдой» 2 апреля [52] .
Шолохов тоже инкриминировал клевету Синявскому и Даниэлю. Даже объявил, что ему стыдно за тех, кто «оболгал Родину и облил грязью светлое для нас».
Но дежурными инвективами Шолохов не ограничился. Хрестоматийно известными стали его выводы правового характера: «Попадись эти молодчики с черной совестью в памятные двадцатые годы, когда судили, не опираясь на строго разграниченные статьи Уголовного кодекса, а “руководствуясь революционным правосознанием”, ох, не ту меру наказания получили бы эти оборотни! А тут, видите ли, еще рассуждают о “суровости приговора”».
52
Здесь и далее цит. по: ‹Шолохов М. А.› Речь товарища М. А. Шолохова // Литературная газета. 1966. 2 апр.
Нет оснований полагать, чтоб хоть кто-нибудь из делегатов XXIII съезда КПСС публично рассуждал в кулуарах о «суровости приговора». Речь Шолохова адресована прежде всего иностранным литераторам, пытавшимся защитить Синявского и Даниэля. К нобелевскому лауреату они многократно обращались – через официальные инстанции [53] .
Шолохов, разумеется, не отвечал. Наконец ответ был получен – через газету «Правда».
Репутационный ущерб Шолохова был велик. И за границей, и на родине. Теперь ему адресовали гневные открытые письма [54] .
53
Письмо Михаилу Шолохову // Белая книга. С. 45; Михаилу Шолохову, лауреату Нобелевской премии 1965 года // Там же. С. 45–46; Телеграмма деятелей итальянской культуры Михаилу Шолохову // Там же. С. 46; Открытое письмо Михаилу Шолохову // Там же. С. 46–47; Телеграмма мексиканских писателей Михаилу Шолохову // Там же. С. 47; Телеграмма чилийских писателей Михаилу Шолохову, декабрь 1965 // Там же. С. 48; Обращение к Михаилу Шолохову // Там же. С. 48–52.
54
См., напр.: Чуковская Л. Открытое письмо М. Шолохову // Цена метафоры. М.: Книга,1990. С. 502–506.