Перекресток времен. Новые россы
Шрифт:
– Это они там, в своем времени, были замужем, но сюда-то попали без своих прежних мужей, – пояснила Екатерина Валерьевна. – Теперь вряд ли мы вернемся назад, в свое время. Надо жизнь начинать сначала, как с чистого листа. Ведь если женщина одинокая, то ее каждый обидеть сможет, защитника-то нет. А когда у нее рядом будет муж или любимый человек, про которого все знают, она себя увереннее чувствовать будет. Никто обидеть и не посмеет. Не зря в народе говорят, за мужем как за каменной стеной. Вот так, милостивые государи.
– Тю! А ведь верно! – хлопнул себя по коленке Дулевич. – А ну попробуй
– Мысль хорошая. Принимается, – поддержал Климович, посмотрев на медсестру как-то по-особому, с нежностью. Потом внутренне одернул себя и, кашлянув, произнес: – Но как это практически осуществить? Опять наши женихи между собой передерутся.
– А вы не им дайте право выбора, а женщинам и девушкам. Женихов у нас много, а невест мало. Вот пусть невесты и выбирают сами, с кем они хотят дальше вместе жить.
– И батюшка для этого случая у нас имеется. Отец Михаил, – обрадовался Дулевич. – Обвенчает всех, и свадебку сыграем. Эх, нагуляемся!
– Церкви у нас нет, – возразил ему Коваленко. – Где будешь венчаться-то?
– Нет – значит, построим! – не унимался Дулевич. – Ради такого случая я на все согласен! А вообще-то по нашим, по советским, законам батюшка и не нужен вовсе.
– Видно, у тебя и невеста уже имеется? – усмехнулся Уваров.
– А то как же! Не зря же он возле девчат-медиков каждый день отирается, – рассмеялся Коваленко, уворачиваясь от шуточного удара Дулевича. – Уже всем там глаза намозолил!
– Чего ржешь, конь! У нас с Ритой чистая любовь! Понял! У меня к ней серьезные намерения, – вдруг покраснел Дулевич. – И она меня любит, а не тебя.
Между ними завязалась шуточная потасовка. При виде происходящего в палатке все начали смеяться, что немного разрядило напряженную обстановку.
Еле сдерживая смех, Климович прекратил это безобразие:
– Ну ладно, хватит! Повеселились, пора и честь знать. А то бойцы всякое могут подумать. Вы же командиры, а не мальчишки-школьники! Полина Семеновна! Попрошу вас об этом рассказать всем женщинам и девушкам. Если они, конечно, не возражают выйти замуж. Я, как командир полка, по советским законам имею полное право это оформить. Капитан Бондарев выдаст все официальные документы. Правильно я говорю, Игорь Саввич?
В подтверждение слов своего командира капитан Бондарев закивал головой.
– Всем командирам приказываю: провести беседы со своими подчиненными об ответственности за изнасилование. Карать будем строго, вплоть до расстрела. Лучше нас будет меньше, да лучше, – приказал Климович. – И вы, господа офицеры, – обратился он к присутствующим Невзорову, Новицкому, Костромину и Ольховскому, молоденькому прапорщику деникинской армии, – также поговорите со своими людьми. Объясните им, пожалуйста, что большинство наших женщин из сорок первого года, они воспитаны по-другому, не так, как до революции.
– Мы это уже поняли, – ответил за всех Невзоров.
– Теперь далее, – продолжил Климович. – Мы рано с вами расслабились, господа-товарищи, командиры и офицеры. Подчиненные это почувствовали. Дальше продолжать так нельзя. Товарищ Синяков, я попрошу вас совместно с политруком Жидковым и старшим лейтенантом Бажиным негласно проверить
Молчавший до этого Ярцев немного приподнялся со своего места и снова сел на свежевыструганную деревянную скамейку:
– Если мы немного уменьшим рацион и не будем резать наших животных, то продуктов может хватить только на один месяц, не более. Это с учетом взятых у Дрынько, с полуторки. А если оставим, как сейчас, то на полмесяца. Правда, с местными рыбой и фруктами проблем пока нет. На них можно долго жить, но только ими сыт не будешь. Охота много не дает, патронов жалко тратить…
– Значит, надо, чтобы и с другими продуктами проблем не было. Что у нас с хлебом?
– Я нашел хорошего печника среди солдат. Он соорудил печь-времянку из камней и глины возле купален. Она уже подсохла. Думаем завтра попробовать первый хлеб на этой земле испечь. Закваску уже сделали, но муки надолго не хватит.
– Никита Савельевич, а вы террасы смотрели? – обратился к Ярцеву Николай Антоненко. – Ведь до нас там люди себе продукты выращивали, а мы чем хуже?
– Смотрели, Николай Тимофеевич. И не я один. У нас много народу от землицы сюда попало. Казачки и солдаты раньше землю пахали и крестьянствовали. Да и среди наших красноармейцев бывшие колхозники нашлись, – начал рассказывать Ярцев. – Правда, сильно заросло там бурьяном разным, да и непонятно, когда в этих местах сажать и сеять можно.
– А земля-то готова к севу? – поинтересовался Уваров. – Насколько я слышал в своем времени, в здешних местах иногда по два урожая в год собирали. Вот вы и попробуйте.
– У нас в обозе не только мука, но и мешки с пшеницей и ячменем, а также и с овсом имеются. В своем времени у большевиков захватили, – дополнил Невзоров. – Правда, немного, но на первое время и для посева хватит.
– Если зерно имеется, то и мельницу ставить надобно, – повернулся в его сторону Никита Савельевич. – А то как муку делать будем? Вручную замучаемся. Мы же не первобытные люди все-таки.
– Картошку с кукурузой из Южной Америки в Европу привезли! Вот и будем здесь садить все, что эта земля дает, – со своей койки подал голос Кожемяка.
– У нас картошки мало осталось. Можно сказать, что ее почти нет. А кукурузы и подавно, – поправил его Ярцев. – Надо здесь их искать. Если они отсюда произошли, то где-то и расти должны. Но на террасах я их что-то не видел.
– Солдаты на другой стороне хребта дикорастущий табак нашли, – не удержался подпоручик Костромин. – Уже от нетерпения его на махорку сушат и «козьи ножки» крутить начинают. Вот только бумаги маловато. Трубки себе из дерева вырезают.