Перекрестья
Шрифт:
Клэнси зарычал, вцепившись маленькими острыми зубками в тряпичную игрушку, которую старался вырвать у бывшего хозяина.
Ричи Кордова стоял на полу на коленях. Он мог только восхищаться, что у этого маленького терьера хватает сил играть с ним. Ведь ему уже было десять лет, по человеческим меркам, как говорят, все семьдесят. Или около этого.
Тем не менее Ричи часто испытывал желание повидаться с Клэнси и поиграть с ним. Соглашение после развода оставляло за ним право посещения — но под надзором.
Под надзором! Это требование до сих пор уязвляло его. Что, по мнению судьи,
Хуже всего, что ему приходилось встречаться с Клэнси в квартире Нэвы. А она была жуткой неряхой. Стоит только посмотреть на ее обиталище. Ни одна вещь не лежит на месте, все провоняло сигаретным дымом.
А ведь Ричи всегда говорил: каждая вещь должна знать свое место и не покидать его.
— Нэва! — позвал он.
Из кухни отозвался скрипучий голос:
— Да?
— Не можешь ли подойти на минутку?
Нэва неторопливо преодолела десять футов до гостиной и остановилась в дверном проеме. На ней был домашний халат, а в зубах дымился окурок.
— Ну?
— Ты когда-нибудь здесь прибираешься? Это же сущая свалка.
Женщина побагровела.
— Еще как прибираюсь! Вот найди хоть пятнышко...
— Я говорю не о пятнышках. А о том, что надо навести порядок. Все разбросано, все валяется. Почту ты вместе с ключами бросаешь на стол и...
— Ты меня достал, Рич. Тебе разрешено приходить навещать Клэнси, а не капать мне на мозги.
— Я не думаю, что Клэнси должен жить в таком хаосе.
Проклятье, как он любит эту собачонку! Будь его воля, он бы никогда не отдал ее под опеку такой дурищи.
— Клэнси тут себя прекрасно чувствует. Не так ли, малыш? — Нэва похлопала себя по ноге. Клэнси немедленно забыл о Ричи и подбежал к ней. Нэва почесала его за ухом. — Ну что, лизунчик?
— Я уверен, что табачный запах вреден для его здоровья.
Нэва и глазом не моргнула.
— Успокойся, Рич. Ты что, не помнишь, из-за чего мы разошлись? Не из-за какого-то другого мужчины или другой женщины. Из-за тебя. И твоего жуткого занудства. Из-за твоего стремления все контролировать. Телониус Монк должен стоять рядом с Оскаром Мэдисоном. Все должно выглядеть именно так, а не иначе — а ты все болтаешься вокруг... как дирижабль.
Ричи ничего не ответил. Ему хотелось убить ее. Причем убивать медленно.
Все это было не в первый раз. Проклятье, стоило ему появиться, как все повторялось, и он с трудом перебарывал желание скрутить ее тощую жилистую шею. Ни один человек на земле не вызывал у него такого острого желания.
— Ты по-прежнему каждый день изучаешь гороскопы? — спросила она. — Ну и посмешище. Мужик, который хочет держать под контролем все и вся вокруг себя, думает, что его жизнью управляет кучка звезд за миллионы миль отсюда. Чистый бред.
— Ты понятия не имеешь, что ты несешь. Я их использую для руководства, вот и все.
— То есть звезды дергают тебя за ниточки. Ха! Ты и в летающие тарелочки веришь?
От него потребовалось определенное усилие, чтобы подняться на ноги. Ему надо немедля заняться сгонкой веса.
— Ты меня доведешь, Нэва.
— Почему бы и нет? Ты меня доводил
— Нэва...
— С этим покончено. Я не боюсь тебя, Ричи.
— А стоило бы. — Ему казалось, что он готов взорваться. Ричи сделал шаг к ней. — На самом деле...
Клэнси оскалил зубы и зарычал. Этот звук поразил его.
И ты, Клэнси?
— Имел я вас всех!
Ричи Кордова развернулся и оставил свою бывшую жену и бывшую собаку. Пусть гниют в своей помойной яме.
15
Справившись с замком в кабинете Кордовы, Джек осторожно ввел тонкую гибкую металлическую линейку в щель между дверью и косяком. Открывая дверь, он прижал линейку, не позволяя плунжеру изменить положение, и зафиксировал его на месте коротким обрывком клейкой ленты, который заблаговременно прикрепил к рубашке. Внешний конец ленты, примерно в дюйм длиной, он оставил торчать в холле.
О'кей. Он внутри. Первым делом — натянуть латексные перчатки. Затем он включил крохотный, как карандаш, карманный фонарик и, миновав приемную, вошел в кабинет, где направился прямиком к письменному столу Кордовы. Аккуратность выше всякой критики — даже скрепки лежали в ряд, как солдаты на учениях.
Собака... он держит на столе фотографию собаки.
Встав на колени, Джек нашел на полу процессор. Вытащив дискетку Расса с вирусом, он вставил ее в дисковод и нажал клавишу включения.
Пока компьютер, урча, оживал, Джек принялся изучать кабинет. Кордова не хранил в ящиках стола орудий убийства, но не надо было кончать Оксфорд, дабы догадаться, что ценные дубликаты находятся где-то вне этого помещения. Их надо было уберечь не только от воров, но и от пожара.
Джек начал просматривать досье. Ему бы чертовски повезло, найди он папку с надписью «Дубликаты», но таковая ему не попалась. Так что он тщательно прочесал каждый ящик, просмотрел каждое досье на обоих стеллажах, но так и не нашел запасного диска. Еще в прошлом сентябре Джек отыскал в домашнем кабинете Кордовы тайник с досье, но папки не содержали материалов для шантажа. Ничего, кроме данных о доходах того или иного лица. Ему пришлось поползать по полу, осматривая нижнюю поверхность мебели — не приклеено ли там что-нибудь. Пусто.
Он уже решил, что полностью отработал этот вариант, как заметил за радиатором пухлый конверт, но он содержал только лишь наличность. Без сомнения — деньги, которые Кордова вырвал у своих жертв. Джек испытал искушение забрать их. забрать назло, но паренек не должен был знать, что кто-то побывал в его офисе. От этого и зависел успех всего замысла.
Он вернулся к компьютеру. Вентилятор продолжал жужжать, но жесткий диск молчал. Дискета Расса сделала свое дело. Может быть.
Джек извлек дискету, сунул ее в карман. Он как-то странно чувствовал себя, покидая обиталище Кордовы, — не было полной уверенности, что он действительно сделал то, ради чего явился сюда. Конечно, имело смысл войти в некоторые файлы, не защищенные паролями, и проверить, что от них осталось, но Джек опасался, что, сам того не зная, может оставить кое-какие следы, которые наведут Кордову на мысль о незваных гостях.