Перельдар

Токарева Вера

Ида тут же сдалась, обижать парня не хотелось, да и немного алкоголя сейчас будет кстати.

— Только совсем чуть-чуть, — попросила она.

Эрик достал из своей бездонной корзины два серебряных кубка и наполнил жидкостью рубинового цвета. Ида осторожно взяла вино и пригубила, тут же слегка поперхнувшись — слишком уж крепким оказался напиток. Но вкус был очень приятным, чуть кисловатым и немного терпким. Девушка выпила половину залпом и бросила косой взгляд на спутника, боясь увидеть осуждение на его лице — ведь леди не пьют крепленых вин, тем более такими лошадиными глотками. Но Эрик сидел с закрытыми глазами.

— Как ты попал в клетку? — выпалила Ида, прежде чем успела подумать.

Парень медленно повернул голову и посмотрел на девушку долгим пристальным взглядом. Не спеша налил себе еще вина, выпил, и только потом ответил:

— Я все ждал, когда ты спросишь… Любопытство — самый большой недостаток человеческой расы. Но ты имеешь право знать все, что пожелаешь. Я не могу тебе отказать. Давай выпьем еще.

Бокалы наполнились и тут же опустели. Девушка почувствовала приятную легкость во всем теле, опьянение принесло с собой чувство безмятежного покоя и уверенности в себе.

— Ну, так

как, расскажешь? — повторила она.

— А расскажу, — усмехнулся Эрик. — Только история эта длинная и не такая уж захватывающая. Все началось чуть больше года назад. В тот проклятый день, когда в наш дом принесли письмо из Академии боевых искусств, которая находится в столице. В нем говорилось, что сын благородного Эрлибурга приглашается для собеседования такого-то числа. У моего отца было два сына: я и Карен, который младше меня на год. Естественно, поехать должен был старший брат, но отец заявил, что это место Карена. А мне подберут что-нибудь другое. Я попытался доказать, что лучше подготовлен для Академии, чем брат. Но отец разозлился, назвал меня неблагодарным щенком, и велел убираться прочь. Тогда я еще не понимал, что так его взбесило, и много раз старался объясниться с родителем, но он оставался глух. Мать решительно с ним согласилась. Ехать должен Карен и точка. Ко мне и раньше относились в семье как к чужому, а теперь и вовсе перестали замечать. Если я скажу тебе, что был взбешен, то не опишу и десятой доли того, что со мной тогда творилось: кричал, топал ногами, даже подрался с Кареном — правда, он меня спровоцировал, но это не оправдание. Воин должен обладать горячим сердцем и холодной головой, так учил меня Гвен мудрый. Тебе бы он понравился — это очень умный и замечательный старик. Так вот эту заповедь была нарушена мною не один и не два раза, — оборотень взлохматил сырые волосы и продолжил, — в день отъезда моего довольного братца, я ушел из дома, куда глаза глядят. Так получилось, что глядели они прямиком в лес. Охота представлялась средством, которое приведет меня в чувство и позволит успокоиться. Я в шкуре волка долго слонялся в поисках достойной жертвы, мелочь меня не устраивала. Наконец, на глаза попался взрослый олень-вожак. Это был серьезный противник, что собственно и требовалось. Так хотелось опасности, риска! Началась погоня, олень заводил меня все глубже и глубже в чащу. Усталость давала о себе знать все сильнее, но я не собирался отказываться от удовольствия убить его, а он хотел жить. Еще час безумного бега и вдруг мы выскочили на берег реки. Олень немедленно вошел в воду и поплыл. А я замер в нерешительности — слишком хорошо знал, что это за река. Она называется Пограничной и разделяет владения моего народа и земели Диких псов, с которыми у нас вооруженный до зубов мир. Нарушителя границы безжалостно убивают, родным за него запрещено мстить. Моя дичь вышла на другой берег и оглянулась. Я смотрел на него. Тряхнув рогатой головой, олень наклонился и стал спокойно пить воду. Это был прямой вызов, насмешка, которую я не смог вынести. И, наплевав на все запреты, кинулся в воду — вожак сиганул в кусты. Охота продолжалась. В конце концов, я его все-таки догнал, прыгнул на спину и повалил. Но едва собирался прикончить свою жертву, как услышал негромкий свист. Я поднял морду и встретился взглядом с человеком, который держал в руках арбалет. У меня не было надежды остаться в живых — буквально в двух шагах стоял один из Псов. Пришлось отпустить оленя, и тот живо скрылся за деревьями. Пес молча рассматривал меня, а я пялился на острие стрелы, прикидывая есть ли хоть мизерный шанс спастись бегством. И вдруг он опустил арбалет и махнул рукой. Убирайся мол, и чтоб глаза мои тебя больше не видели. Это был Вейн. Повторять дважды не пришлось, я мигом исчез. Встреча в чужом лесу стала решающей для нас обоих.

Эрик замолчал.

Ида, крайне заинтересованная продолжением этой истории, нетерпеливо ерзала, но не решалась прервать молчание.

Оборотень долго глядел на огонь, а когда заговорил вновь, то его голос звучал глухо:

— Лучше бы он убил меня тогда. Что ж, вернувшись домой, я был так взволнован, что отъезд Карена теперь казался мне ерундой. Гвен настоял на продолжении занятий, он душу мне вымотал своими уроками и тренировками. На охоту я больше не ходил. Всякий раз, когда друзья звали меня в лес, перед глазами вставал тот Пес с арбалетом наперевес, и желание убивать пропадало. Вернулся Карен. Он провалил испытания, не прошел даже первого круга. Родители долго ругали его, а потом хором решили, что учителя, скорее всего, были подкуплены, и их любимцу не дали шанса показать себя. Брат, как мог, убеждал их в этом, а я, не скрою, злорадствовал. Прошел еще один месяц, и снова в наш дом явился посыльный с приглашением из Академии, но теперь уже в нем стояло мое имя. Отец скрепя сердце дал согласие на отъезд через две недели. Я был рад, доволен, счастлив. Поступление в Академию и дальнейшая служба в рядах личной гвардии Верховного вожака — что может быть лучше?! К тому же через пять дней мне исполнялось девятнадцать лет. По законам волколаков я становился совершеннолетним и мог покинуть родительский дом навсегда. Понимаешь, Ида, волчонок не может уйти пока не станет взрослым, в противном случае родители имеют право убить наглеца.

И снова пауза. Эрик налил еще вина, выпил сам и почти силком заставил пить Иду. Хотя сопротивлялась девушка не очень яростно, больше для вида. Волк продолжил:

— Потом случилась беда. Я уезжал на два дня с поручением отца в соседний город, а когда вернулся, то первый кого я встретил, был Карен. Он улыбался во весь рот и тараторил что-то про удачную охоту накануне. Я отмахнулся от него. А зря! Следом ко мне вышла мать и велела немедленно идти в комнату, и привести себя в порядок. (Словно старший сын на прогулке был!) Оказывается, в нашем доме устраивался званый ужин. Мать тоже вскользь упомянула про удачную охоту Карена и Алена, моего близкого друга. Больше я даже и выяснять ничего не стал. Честно говоря, так страшно устал, что мечтал завалиться спать. Отец даже не поинтересовался результатами поездки, а ведь это он заставил меня уехать, наверное, просто хотел услать с глаз долой. Я переоделся и спустился вниз. В наш дом уже пришли первые гости: как на подбор все именитые люди города. В

столовой четырехугольником выставили столы с разным угощением. Ну, прямо пир горой. Я еще тогда подумал, с чего вдруг папаша так расщедрился? Гости расселись, вино лилось рекой, блюда подавали самые изысканные. Я был голоден и некоторое время вообще не прислушивался к разговорам — утолял волчий аппетит.

Только потом обратил внимание: все присутствующие пили за пресловутую удачную охоту Карена и Алена. Захмелевший отец велел привести то, что поймали эти шалопаи. Когда слуги ввели крепко связанного избитого человека в одних рваных грязных штанах, я подавился. В центре зала стоял тот самый Пес, который так великодушно отпустил меня. Вот кого поймали охотники. Карен, естественно, принялся хвастать своей ловкостью, рассказывая, как он взял в плен врага. Правда, Ален, в конце концов, заткнул ему рот, назвав лжецом, и быстренько выложил все сам. Он и Карен решили поохотиться в то утро, но никак не могли найти достойную добычу. Когда они подошли к реке, то услышали голоса. Смельчаки осторожно подобрались ближе. На другом берегу стояли парень и девушка. Оба из рода Диких Псов. Красотка требовала от своего ухажера, чтобы он переплыл реку и принес ей белый цветок дуремеи для венка, который она плела. Пес возражал, утверждая, что у нее и так самый красивый венок. Девушка топнула ногой и назвала ухажера трусом. Ален и Карен видели, как тяжело вздохнув, Пес скинул тунику, положил рядом с одеждой арбалет и полез в воду. Он выбрался на берег, постоянно озираясь. Приятели дали ему немного отойти от реки, чтобы он не сбежал. И только парень начал рвать цветы, как Карен, изловчившись, прыгнул ему на спину. Ален помог моему брату. Дрался Пес отчаянно (разукрашенные физиономии охотников это подтверждали), но сила была не на его стороне. Наконец, эти смельчаки скрутили безоружного Пса, угрожая ему кинжалами, и привели в город. Вот такая история.

Что тут началось! Гости повскакивали с мест: одни кричали точно безумные, другие поднимали кубки, третьи спорили, какой смертью должен умереть нарушитель границы. Кто-то предложил отвести пленника в городскую тюрьму, но отец решительно воспротивился этому. Он хотел пожинать плоды «победы» сам, не деля ее с кем бы то ни было. Палачом он тоже решил быть сам. «Он умрет так, как я пожелаю! Одно я вам обещаю, друзья мои, умирать ему придется о-о-очень долго!» — заявил мой папаша. Его слова встретили громовыми воплями одобрения. Что было потом, даже вспоминать стыдно. Уважаемые люди вели себя точно стая чудовищ. Они швыряли в связанного поверженного врага объедками, оскорбляли его, некоторые рвались подойти поближе. Я решительно направился к отцу и сказал: «Если не хочешь чтобы толпа разорвала этого несчастного, немедленно отправь его с глаз долой! Иначе рискуешь остаться без развлечения и славы убийцы». Его мутные от выпитого вина глаза остановились на мне: «Завидуешь? Это хорошо, щенок, завидуй. Вот тебе мой приказ: забирай этого неудачника и отведи его в подвал, отвечаешь за него головой!». Он схватил меня за ворот куртки и силой заставил наклониться еще ниже: «Я ненавижу тебя, щенок! Давно бы прибил, если бы мог! А теперь иди и стереги мою добычу!».

Но одному мне было не отбить Вейна у жаждущих крови гостей, и тогда на помощь пришли друзья и братец. Он боялся, что я каким-то образом лишу его славы. Пленника мы отвели в подвал, Карен лично проверил крепость ремней и для верности связал псу еще и ноги. Мы договорились дежурить по трое, сменяя друг друга каждые три часа всю ночь. Себе я выбрал последние часы перед рассветом — время, когда дремлют даже самые стойкие стражи. У меня был план. И, как мне тогда казалось, очень удачный. Я собирался подсыпать в вино сонного порошка и напоить тех, кто будет сторожить пленника вместе со мной. Потом хотел освободить Вейна и вывести его из города (что было очень сложно, но выполнимо), затем вернуться и тоже напиться своего же зелья. Когда утром придут за псом, то увидят открытый подвал и нас спящих неестественно крепким сном. Конечно, нас накажут, но не убьют. А удары плетью вполне можно вынести. Мне было не по себе от того, что я подставлял под бой спины ребят, но поступить по-другому просто не мог. Все шло как по маслу. Я не спал всю ночь, готовился к побегу. Наконец, время моего дежурства наступило. Возле подвала повстречался зевающий Карен — этот чудак просидел вместе с охранниками почти всю ночь. Теперь же даже его валил с ног сон. Вместе со мной на дежурство пришли Ален и Зарен. Я выждал около часа, давая освободившимся охранникам улечься в постели, и приступил к выполнению своего плана. Ребята не отказались выпить немного вина, чтобы проснуться, как следует. Еще через пятнадцать минут парни мирно спали вповалку. Я тут же открыл подвал и спустился вниз. Вейн не бодрствовал, да и кто смог бы спать перед собственной казнью? Когда он увидел меня, то узнал сразу. Не знаю как, может быть по запаху.

— Пришел отдать мне долг, — прошептал он, видя, как я достаю кинжал. — Спасибо, что сделаешь все сам, добрый поступок тебе зачтется. Я готов.

Бедолага решил, что я пришел прикончить его, и благодарил меня за это. Видела бы ты его лицо, когда я перерезал ремни. Он глупо хлопал глазами, что-то бормотал — еле вытащил его из подвала. Спустя всего минуты три мы бежали по улице, но Вейн сильно хромал и не мог двигаться так быстро, как это было необходимо. Первоначальный план провалился, пришлось судорожно вспоминать укромное местечко, куда можно было бы спрятать раненного. Короче, в итоге я притащил его к Гвену. А тот как будто только этого и ждал, даже не удивился. Приказал засунуть Вейна в винный погреб и дал мне слово, что он не выдаст ни его, ни меня. С легким сердцем вернулся я опустевшему подвалу. Парни спали как младенцы. Я залпом выпил стакан вина и скоро уже валялся рядом с ними.

Проснулись мы от адского шума. Кто-то беспощадно бил меня по щекам и тряс так, что трещал ворот куртки. С трудом продрал глаза и увидел разъяренное лицо отца. Тот заметил, что я очнулся, и отпустил воротник, пнув меня ногой. «Щенок! Я убью тебя, где Пес?» — орал он. Я сделал самое тупое лицо, на какое только был способен и, пошатываясь, побрел в подвал. Вслед за мной потянулись мои незадачливые друзья. Подвал был пуст, ремни валялись там, где я их бросил. Шум все усиливался, подтянулся еще народ, нас троих схватили и поволокли ни куда-нибудь, а прямиком в городскую тюрьму. Конечно, это был свинский поступок по отношению к ребятам, но я был доволен собой.