Перелом
Шрифт:
— Недалеко от Турина. На севере Италии. Потом, в Румынии, в Брашове. Готовились к наступлению вместе 6 корпусом румын против днестровского плацдарма русских…
— Ваша дивизия укомплектована парашютистами?
Румор помотал головой.
— Менее чем на половину. В основном из тыловых частей люфтваффе. Аэродромные батальоны и роты охраны,части обеспечения.
Русские переглянулись.
— А парашютисты?
— Из семисот солдат дивизионного разведбата, таких менее трехсот. В гренадерских батальонах и того
Громов закурил и задал последний вопрос.
— Кем вы были гауптман, до службы в дивизии «Рихтгофен»?
— Начальник радиометрического поста 11 дивизии ПВО,герр генерал. Служил на Корсике… После двухмесячной подготовки в Турине — адъютант штаба разведывательного батальона.
— И сколько у вас офицеров в дивизии без боевого опыта?
— Две трети. Все кто воевали, выходцы из 22 и 7 штурмовой парашютных дивизий…Те кто выжил в Ливии и Египте…
Громов, жестом приказал увести,пленного и повернулся к Некрасову.
— Черт возьми, Константин Герасимович… Нам, нужно продолжать наступление на Проскуров. Значит так…первой Кавказской стрелковой, восьмой Сибирской гвардейской и пятнадцатой танковым,не снижая скорости двигаться на Проскуров. Город обойти,выставить заслоны на перекрестках и двигаться далее…
— Но контрудар противника во фланг…!?
— Плевать! Вы разве не слышали? Броне-гренадеры люфтваффе,совершенно неопытны. Перенаправим против них –2 гвардейскую танковую бригаду Виктора Паннвица в помощь финляндцам. Еще, подтянем артбригаду РГК, из состава корпуса. Пусть блокируют, захваченный Летичев огнем. Раз авиации нет- будет работать артиллерия.
— Но за дивизией «Рихтгофен»,следует 3 панцер-корпус Брайта! Они несомненно вступят в бой в ближайшие сутки…
— От корпуса Брайта,мало чего осталось…Но здесь, вы правы, Константин Герасимович. Надо связаться со штабом фронта и подогнать, ползущую за нами мотопехоту. Пусть прикроют наш фланг,по Южному Бугу,как можно скорее.
— Приказ,прост как утюг,господа взводные. Наш эскадрон, гвардии подполковника Черкасова вступает, так сказать в противоестественную связь с третьим стрелковым батальоном Финляндской бригады у деревни Глушковцы. Задача –удержать деревню и не дать немчуре расширить захваченный утром плацдарм.
Зычный голос ротного, гвардии капитана Эрика Иванова, мог казалось разбудить и мертвеца.
Про противоестественную связь,это он красиво загнул. Действительно,бронекавалерия, рвется вперед, моторизованные стрелковые бригады,на колесном ходу,не отставая,прикрывают танкистов с флангов. Такое что бы танковый эскадрон придавали стрелкам — было впервые…
— Извините,господин капитан. А где наш сосед, мехбат(1) майора Асташева? Робко спросил взводный прапорщик Васильев, самый любопытный в роте.
Капитан, мрачно зыркнул на взводного,
— Им нужнее. Мы получаем взамен –финляндских стрелков. Еще вопросы –есть?
Вопросов больше не было и после емкого вопля «По машинам,гвардия!», взводный, Савелий Фокин бросился к танкам своего взвода,тщательно укутанных маскировочной сеткой и срезанными ветками в густой дубраве.
Его орлы за короткое время его отсутствия успели на явно украденной или как на передовой называют, трофейной, спиртовой горелке вскипятить в трофейном чайнике, крепкий чаек.
— Сворачиваемся! Быстро! Заорал Фокин подбегая к позициям взвода и поднимая унтеров Щербицкого и Попова, из окопчиков, где они мирно дремали, завернувшись в трофейные немецкие одеяла.
Разочарованный башнер Суханов протянул взводному полпачки галет и кружку свежезаваренного чая.
— Два сахара, Савелий, как ты любишь. Сколько у нас времени?
— Уже нету! Промычал Фокин, засовывая в рот целую галету и пытаясь проглотить, одновременно пытаясь запить все это горячим чаем…
Приказ, полученный от Черкасова и Иванова, не понравился никому, воевать совместно со стрелками в качестве непосредственной поддержки огнем, броней и маневром –дело муторное. Тебя, привязывают к пехоте, словно пса сажают на цепь…Но делать нечего. Обычно стрелки прикрывают танкистов, обеспечивая их фланги от контратак –теперь, наоборот. Любишь как говорится, кататься, люби и саночки возить.
Первая рота Иванова, все девять оставшихся в строю «восьмидесяток», занимали позицию непосредственно в деревне Гшковец, временно вливаясь в стрелковый батальон майора Георгия Коновницына, матерого вояки –финляндца с двумя «георгиями» и отсеченной осколком, мочкой правого уха.
Невысокие, кряжистые стрелки, скинув камуфляжные рубахи, буквально вгрызались в землю вокруг добротных деревенских мазанок, которых уже покинули местные жители, массово сбежавшие в наш тыл.
— Вот роют, как кроты…Восхищенно произнес Суханов, глядя, но шустрых и мокрых от пота стрелков, снующих по деревне туда –сюда и роющих какие то странные крестообразные траншеи.
— Скорее, как муравьи…
Вестовой от капитана, ефрейтор Кравчук, появился через минуту и мигом, словно мартышка вскарабкался на ползущий «ящер» и заорал в ухо Фокину.
— Второй взвод направо! Приказ «Варяга»…Занимайте позиции вокруг церквы…
— Не ори в ухо, придурок! И не лезь под гусеницы, кретин, сколько раз говорить!
— Да пошел ты, прапор! На цыганском лице Кравчука сверкнула шальная улыбка и он одним движением спрыгнув с брони вниз, помчался к танкам третьего взвода, прапорщика Чубарова.