Переломный момент
Шрифт:
– Ага, – кивнул Джоунс. – Но не тешь себя надеждами. Думаю, это будет одноканальная рация. Наш переводчик, наверное, не знал нужного слова.
– М-м-м, – выразил признательность Макс, наводя бинокль на военных, столпившихся на дальнем краю площади. – Они думают, что находятся вне пределов нашей досягаемости. Они не должны знать, что у нас здесь имеется серьезное оружие.
Интересно…
– Возможно, они знают, что мы им не воспользуемся, – предположила Молли. – То есть, они должны знать, что мы не выстрелим в солдата
– Ребенок для нас, – сказал ей Макс, не отрывая глаз от бинокля. – Нам полагается поверить, что, если на пороге будет ребенок, мы не окажемся под обстрелом, когда откроем дверь.
Солдат с младенцем приближался, и Молли разглядела, что он действительно несет что-то еще помимо ребенка.
– Я иду вниз, – решил Макс.
– Я тоже. Дверь открыть должен именно я, – добавил Джоунс.
– А если это бомба?
Молли повернулась к Джине, стоящей на пороге с таким обеспокоенным видом, словно она уже села в обратный экспресс из рая.
– Эта радиоштука, которую они так хотят нам передать, – уточнила Джина. – Что если на самом деле это вовсе не передатчик?
Макс покачал головой:
– Судя по тому, что я вижу, сомневаюсь в наличии у них технологий…
– А если они все же есть?
Макс посмотрел на девушку, и Молли задержала дыхание. Но его ответ не прозвучал снисходительно или высокомерно вроде «Так как все знают, что мы только что занимались сексом, я притворюсь, будто уважаю тебя и отвечу так, словно твой глупый вопрос существенен».
Вместо этого Макс ответил честно.
– Будет плохо, – сказал он. – Но общаться с ними нужно, Джина. Не вижу для нас выбора.
– Удостоверься хотя бы, что это настоящая рация, – кивнула она, – прежде чем заносить ее в дом.
– Это будет нелегко, – предупредил Джоунс.
Джина пристально посмотрела на него.
– Да ладно. – Она указала на окно. – Крикните похитителю детей, чтобы он послал сообщение своему руководству с передатчика, который доставляет. Пусть скажет им повторить наше сообщение в мегафон. Сообщение должно быть чем-то необычным, таким, что они не сказали бы просто так – ну, например, куплет из песни. Тогда мы поймем, что это настоящая рация. – Она нахмурилась. – Разве что у него есть запасная…
Макс снова поднес бинокль к глазам.
– Не вижу на нем никаких проводов. И сомневаюсь, что у них есть микроэлектроника и наушники, учитывая, что, очевидно, денег нет даже на бронежилеты.
– Хотя, – сказала Джина, очевидно намереваясь сыграть роль адвоката дьявола до конца, – что если он не говорит по-английски?
*
Доставившему рацию солдату как раз хватило знания английского.
Стратегия Джины чудесно сработала. Рация была одноканальным хреновым средством связи ограниченного радиуса действия – вызвать подмогу с ней выйдет. Макс взял устройство на пороге и закрыл дверь, не схлопотав пулю.
Ребенка отнесли на другой
Все было просто здорово – включая улыбку Джины, потому что Макс воспользовался словами из старой песни Элвиса Пресли.
– Я зам ни знал, и я нипанимал, шо з ниоткуда в никуда.
– Мегафон грохотал высокопарным слогом с жутким акцентом. Словно в игре в испорченный телефон, большинство слов были непоняты или неправильно расслышаны. – Куда вэли менья глаза, в глазах двоих найдья лубви пожар…
Но смысл примерно был понятен.
Все было чудесно – за исключением одного аспекта, имевшего наибольшее значение.
Переговоров.
Глава операции четко следовал приказам – Макс понял это за пятнадцать секунд разговора с переводчиком. Командир не был профессиональным переговорщиком и сообщил Максу, что не уполномочен заключать договоренности любого рода.
С его стороны это было более чем недостатком воображения. У офицера определенно имелась единственная цель – спасти собственную шкуру. Существовали люди, четко придерживающиеся правил, потому что верили в них. Но этот командир делал так потому, что был напуган.
Макс почти тридцать минут объяснял – деликатно, чтобы не напугать собеседника еще больше, – что является американцем и желает поговорить с кем-нибудь из американского посольства, и да, знает, что на острове Мида посольства нет. Он пытался донести, что желает поговорить с кем-то из посольства в Восточном Тиморе, в Дили.
И узнал лишь, что посольство в Дили закрыто, а сотрудники эвакуированы. Из-за возросшей угрозы терроризма весь персонал вывезли в более безопасное место.
А затем последовали самые плохие новости.
Руководство сообщило командиру, что Грейди Морант является предводителем печально известной террористической организации, разыскиваемой властями как Индонезии, так и США. И да, командир упомянул, что ему приказано застрелить их всех в ту же секунду, что они выйдут за дверь, даже с поднятыми руками.
Чтобы никто не пострадал.
Возможно, здесь и возник языковой барьер, но у Макса просто не получалось убедить собеседника, что произошло серьезное недоразумение.
– Я хочу поговорить с Эмилио Теста, – наконец сказал Макс.
– Кто такой Эмилио Теста? – последовал ответ.
Макс обернулся и увидел, что Джина не сводит с него глаз. Она знала, почему он задает этот вопрос. Если Эмилио жив, то Джулз, вероятно, уже нет.
– Он живет в этом доме, – сказал в рацию Макс.
Повисла тишина, и Джина тихо произнесла:
– Если Джулз не погиб, если он ведет сюда помощь, он ведь уже прибыл бы, верно?
Макс не мог ей солгать.
– Да.
– Мы не знать этого человека, Теста, – ожила рация.
– Возможно, это ложь, – обратился к Джине Макс. – А может, и нет. Возможно, Теста имел дело с кем-то в более высокой инстанции.