Перемены
Шрифт:
Это. Было. Больно.
Я понимал, что упал, и даже смутно осознавал, что лежу на боку, на земле. Я провалялся так по моим подсчетам с минуту, прежде чем боль начала спадать. Я несколько раз охнул, тряхнул головой и медленно поднялся на четвереньки. Потом с усилием остановил взгляд на Леанансидхе.
— Кой черт вы сделали? — спросил я.
То есть, попробовал спросить. Вслух у меня получилось что-то вроде «Грррррбррррр авфф арррр грррр!»
Моя фея-крестная посмотрела на меня и рассмеялась. Даже, я бы сказал, расхохоталась. Она хлопала в ладоши,
Тут до меня дошло, что случилось.
Она превратила нас всех — кроме Мыша, само собой — в больших, тощих, длинноногих борзых.
— Замечательно! — выдавила из себя Леа, продолжая давиться от смеха. — Пошли, детки! — И с легкостью лани устремилась в гущу джунглей.
Свора собак — нас, в смысле — мгновение стояла, тараща глаза друг на друга.
— Ну и сука, — произнес Мыш на языке, показавшемся мне вполне разборчивым английским.
Все как один уставились на него.
Мыш фыркнул и отряхнул слипшуюся шерсть.
— Давайте за мной, — скомандовал он и побежал за Леанансидхе.
Повинуясь скорее инстинкту, а не его команде, мы бросились вдогонку.
Мне приходилось раз перекидываться, но тогда это происходило с помощью черной магии и заговоренного пояса, который, как я подозреваю, сознательно изготовили с целью добиться эффекта зависимости. Мне потребовалось довольно много времени для того, чтобы избавиться от воспоминаний об этом опыте, о той кристальной ясности чувств, от ощущения переполняющей тело силы, от абсолютной уверенности каждого движения.
Теперь все это снова ко мне вернулось, только на сей раз без застилающей реальность эйфории. Я ощущал все запахи вокруг меня — сотни тысяч новых запахов, которые умоляли изучить их. Я испытывал буквально физическое наслаждение от бега вдогонку другу. Я слышал дыхание и бег остальных, несущихся сквозь ночь, перепрыгивающих через камни и упавшие деревья, продирающихся сквозь кусты и густой подлесок.
Мы слышали топот лапок мелких зверьков, разбегавшихся от нас во все стороны, и я знал — не подозревал, но знал наверняка, — что я быстрее любого смертного животного, даже молодого оленя, уносившегося от нас галопом и одним прыжком перемахнувшего через широкий ручей. Я испытывал острый соблазн погнаться за ним, но ведущий нашу стаю вожак шел по другому следу, и я даже не был уверен в том, что мне удастся куда-то свернуть.
А лучшая сторона этого? Возможно, все мы вместе взятые издавали меньше шума, чем любой из нас, перемещайся он в своем неуклюжем смертном теле.
Пять миль мы одолели не вдвое быстрее, не за час вместо двух.
Это заняло у нас максимум десять минут.
Остановившись, мы услышали бой барабанов. Ровный, монотонный, вгоняющий в транс рокот. Небо к северо-западу от нас посветлело от огней, и воздух переполняли запахи людей, не совсем людей и тварей, при мысли о которых мне хотелось рычать и рвать кого-то как тряпку. Время от времени до нас доносился вампирский вопль, от которого по спине у меня пробегала дрожь.
Леа
— Гррррррр ррафф арррргггрррраррр! — сказал я.
Мыш недовольно оглянулся на меня и каким-то образом — уж не знаю, движениями ли тела, мимикой или как-то еще — дал мне понять, чтобы я сел и заткнулся, если не хочу, чтобы он подошел ко мне и задал трепку.
Я сел. Какой-то части меня это не очень понравилось, однако, оглядевшись по сторонам, я увидел, что все остальные сделали то же самое, и от этого мне стало немного легче.
— Забавно, — произнес Мыш на том, что звучало как абсолютно ясный английский. — А теперь восстанови их.
Леа опустила взгляд на Мыша.
— Уж не осмеливаешься ли ты давать мне приказы, пес?
— Не твой пес, — возразил Мыш. Ума не приложу, как ему это удавалось. Пасть его при этом не шевелилась. — Восстанови их, пока я не оторвал тебе задницу. В буквальном смысле.
Леанансидхе запрокинула голову и негромко засмеялась.
— Ты далек от источников своей силы, мой милый демон.
— Я живу с чародеем. Я притворяюсь. — Он сделал шаг в ее сторону и недобро оскалил клыки. — Так ты хочешь восстановить их? Или мне убить тебя и вернуть их таким образом?
Леа сощурилась.
— Ты блефуешь.
Одна из тяжелых лап моего пса поскребла по земле, словно он готовился к прыжку, и его рык, казалось… я опустил взгляд. Нет, не казалось. Земля в радиусе нескольких футов от Мыша действительно содрогалась. С клыков его начали падать на землю голубые искры, достаточно частые, чтобы создавалось впечатление, будто у него идет изо рта светящаяся пена.
— Хочешь проверить?
Леанансидхе медленно покачала головой.
— Как Дрезден смог покорить тебя? — спросила она.
— Не он, — возразил Мыш. — Это я его покорил.
Леа удивленно повела бровью, потом пожала плечами.
— Нам надо завершить наше дело, — сказала она. — От этой перепалки никто из нас не выиграет. — Она повернулась к нам и взмахнула рукой. — В любое время, если кому-нибудь из вас захочется сюда, обратно, вам достаточно попросить. Борзые из вас восхитительные, — пробормотала она.
Меня снова захлестнула волна боли; у меня даже кричать сил не было, такой сильной. Миновала относительная вечность, пока она прошла, но зато я снова стал самим собой. Я лежал на боку, задыхаясь.
Мыш подошел и, счастливо виляя хвостом, потыкался носом мне в лицо. Потом обошел меня кругом, пошмыгал носом и принялся подталкивать меня, чтобы я встал. Я поднимался медленно, мне даже пришлось опереться рукой на его широкую мохнатую спину. Очень не хватало мне сейчас доброго крепкого чародейского посоха — хотя бы чтобы на него опираться. Пожалуй, прежде я и не думал, какое психологическое преимущество дает обладание этим резным деревянным дрыном. Но нового придется подождать месяц, если не больше — быстрее такой не изготовить. Мой старый остался в Голубом Жучке и погиб вместе с ним.