Перемены
Шрифт:
— У м-моего п-предложения ограниченный срок действия, — заявил я, стараясь говорить как можно спокойнее. — Это продиктовано обстоятельствами. Если вам лень пошевелить своей королевской задницей и принять его, я ухожу.
— А я ведь тебя предупреждала, — произнес у меня за спиной негромкий, спокойный голос, — чтобы ты не позволял ей заманить тебя сюда, крестник.
Я приложил все усилия, чтобы не взвизгнуть. Это было бы уже слишком недостойно чародея. Вместо этого я глубоко вздохнул и лишь затем повернулся, чтобы увидеть
— Но я здесь, — вполголоса заметил я.
Она кивнула.
Рядом с ней возникла вторая тень с горящими зелеными глазами. Королева Мэб, предположил я, мысленно отметив, что она на пару дюймов ниже моей крестной. Ну да, в местах вроде этого Мэб сама выбирает себе рост, гаргантюанский или лилипутский.
Предположительная Мэб шагнула ближе; тень продолжала скрывать ее несмотря на то, что она стояла теперь ближе ко мне, чем Леа. Глаза ее разгорелись еще ярче.
— Так много шрамов, — произнесла моя крестная, и голос ее чуть изменился, сделавшись холоднее, вывереннее. — Красивые у тебя шрамы. И телесные, и духовные.
Темная фигура ступила за один из упавших камней, а вышла уже из-за другого, с противоположной стороны круга.
— Да, — произнес ледяной голос, исходивший из губ Леанансидхе. — С этим вполне можно работать.
Я поежился. Ну, вообще-то здесь стоял холод, а я сидел на столе нагишом. Я перевел взгляд с темной фигуры на мою крестную и обратно.
— Вам все еще нужен переводчик? — поинтересовался я.
— Ради твоего же блага, — произнес ледяной голос. Темная фигура зашла за следующий менгир и появилась на макушке другого. Перемещалась она по часовой стрелке.
Мэб замыкала меня в круг.
— К-какого черта? — не понял я.
С губ Леанансидхе сорвался холодный смешок.
— Боюсь, чародей мой, беседа эта быстро сделается затруднительной, если ты будешь то и дело падать на колени, визжа от боли и пытаясь остановить кровь из ушей.
— Угу… Но почему? — спросил я. — Почему ваш голос должен причинить мне боль?
— Потому что она во гневе, — отвечала Леанансидхе своим обычным голосом. — Потому что ее голос — часть ее силы, а гнев ее слишком велик, чтобы она пыталась себя сдерживать.
Я поежился. Пару лет назад Мэб бросила мне пару слов, и реакция моя была в точности такой, как описала моя крестная. Такая неосторожность могла бы стоить мне нескольких драгоценных минут.
— Гнев? — переспросил я. — Что ее прогневило?
Темная фигура издала раздраженное шипение — звук, от которого я съежился как от удара хлыста. Моя крестная поспешно отпрянула в сторону, потом выпрямилась, и я увидел на ее шее набухающий кровью порез.
Моя крестная
— Не моей фрейлине высказывать свои суждения обо мне или говорить от моего имени по своему разумению.
Леа снова склонила голову перед Мэб; на лице ее не промелькнуло ни злости, ни боли. Мэб снова переместилась от камня к камню, не пересекая круга. Она проделывала это не в первый раз; мне полагалось бы уже привыкнуть. Но как-то не получалось. С каждым ее перемещением в голову лезли мысли о том, с какой легкостью она может оказаться у меня за спиной и сотворить со мной все, что захочет, — а я ничегошеньки не сумею этому противопоставить.
— Существуют древние обязательства, которые должно уважать. — Голос Мэб звучал сухо, я бы даже сказал, официально. — Слова, которые должно произнести. Ритуалы, которые должно соблюсти. Излагай свое желание, смертный.
Вот теперь меня уже и впрямь трясло от холода. Я зябко охватил себя руками и сжался в комок. Помогало плохо.
— Силы, — произнес я.
Темная фигура застыла на месте и обратила свой взгляд на меня. Пылающие зеленые глаза чуть повернулись, словно Мэб склонила голову набок.
— Объясни зачем.
Я изо всех сил старался не лязгать зубами.
— Мое тело серьезно искалечено, а мне нужно биться с Красной Коллегией.
— Ты это проделывал уже, и не раз.
— На сей раз мне предстоит биться с ними со всеми, — сказал я. — С Красным Королем и его ближайшим окружением.
Глаза разгорелись еще ярче.
— Объясни зачем.
Я судорожно сглотнул.
— Они похитили мою дочь.
Темная фигура повела плечами, и ее бестелесный голос вздохнул — как мне показалось, от удовольствия.
— Аххх… Да. Не ради своей жизни. Ради твоего ребенка. Ради любви.
Я резко кивнул.
— Столько всего жуткого делается во имя любви, — продолжал голос Мэб. — Ради любви мужчины готовы других в клочья порвать, особенно соперников. Ради любви даже мирный человек идет на войну. Ради любви человек готов расстаться даже с собственной жизнью, и делает это с радостью. — Теперь она шла нормально, по земле, но даже это получалось у нее с какой-то нечеловеческой легкостью, заставлявшей усомниться в том, что под плащом вообще кто-то есть. — Тебе известна моя цена, смертный. Огласи ее.
— Вы хотите, чтобы я стал Зимним Рыцарем, — прошептал я.
В ответе ее явственно слышался смех, одновременно и веселый, и ледяной.
— Да.
— Я согласен, — сказал я. — Но с условиями.
— Назови их.
— Прежде чем я начну служить вам, вы восстановите мое физическое здоровье. Затем дадите мне время, достаточное для того, чтобы спасти мою дочь и доставить ее в безопасное место. И еще вы дадите мне слово, что никогда, ни при каких обстоятельствах не заставите меня поднять руку на тех, кто мне дорог.