Перемещенный
Шрифт:
— Здорово, — он шагнул внутрь, едва не расшибив при этом лоб о низкую притолоку. Досадливо поморщился.
— Ну здорово, — ответил за всех тот что справа, маленький седовласый крепыш с аккуратным брюшком. — С чем пожаловал?
— Проводник нужен. Через линию фронта провести.
Мужики переглянулись. Во взглядах их явственно читалась смесь досады и удивления. Пожалуй, еще и толика агрессии, но направлена она была явно не на Степана.
— Заколебали, — один из них с чувством сплюнул на пол. Второй выматерился. Но как-то лениво, словно через силу. Степан внимательно пригляделся к нему и понял, что человек этот до крайности изможден: синие круги под глазами, кожа лица нездорового землистого цвета. Перевел
— А в чем проблема то?
— Проблема в том, что не будет тебе никакого проводника. Или сам топай через линию фронта, или потерпи часа четыре.
— Нет, не могу, мужики, — он подошел к ним впритык, нащупал в полутьме спинку свободного стула и сел. — У меня приказ, все по минутам расписано.
— А ты положи хрен на этот приказ, — любезно посоветовал молчавший до этого черноволосый парень с рукой на перевязи. И добавил совершенно не к месту — Там, наверху, похоже кто-то основательно башкой шарабахнулся.
— Да уж, — поддержал сотоварища брюхатый. — Ты, паря, пойми: мы такие группы как твоя уже пятые сутки без роздыха водим, сил никаких нет. Так что и правда или сам топай, или дай поспать хоть часика три-четыре. А можно и все пять, если совестью мать-природа не обделила.
Степан задумался. Идти через линию фронта самолично, рискуя ежеминутно напороться на засаду, ему вовсе не улыбалось.
— А там, на входе, кто у вас лежит?
— Михалыч. Но ты его лучше не трожь. Лютый он от недосыпа. Последнему такому просителю давеча челюсть набекрень свернул — так мы его еле от штрафбата потом отмазали.
— Дела… Ну ладно, пойду я, — Степан нехотя встал и медленно направился к выходу.
— Давай, удачи, — донеслось ему вслед, когда он закрывал за собой неказистую дверь блиндажа.
— Ну что там? Выдвигаемся? — нетерпеливо спросил Радченко, завидев выходящего из блиндажа Степана.
— Ага, выдвигаемся. Мамонта только этого разбудить надо. Похоже, он и есть наш проводник.
— Ну так в чем проблема? — Радченко склонился над спящим бойцом и принялся трясти его за грудки.
— Да погоди ты! Лютый он, пятеро суток не спал.
— Ну и что с того, что лютый?
— Погоди, говорю, — Степан достал заветную флягу, отвинтил крышку и поднес ее к носу спящего. По воздуху разнесся крепкий аромат первака, самолично сваренного им перед походом. Как ни странно — уловка сработала. Ноздри спящего мертвым сном человека зашевелились, а рот конвульсивно раскрылся.
— Ну надо же, чует! — уважительно протянул Федотов.
— Так ведь разведчик, — Степан сунул в раскрытый рот горлышко фляги.
Пил «мамонт» долго, жадно. Острый кадык его двигался взад-вперед, словно поршень, доставляя в закрома изнуренного организма драгоценную живительную влагу. Наконец глаза его раскрылись и вполне осмысленно уставились на своего благодетеля.
— Чего надо?
— На сиртей идем. Туда и надо.
— Сирти… — боец обнажил в ухмылке желтые, прокуренные пеньки зубов. — Они что, курорт открыли бесплатный? В последнее время вашего брата туда будто магнитом тянет.
— Курорт, — согласился Степан. — На их стороне, говорят, загар лучше к телу пристает.
Возрожденное к жизни, тело Михалыча мелко затряслось, издавая лающие полувсхлипы-полувздохи. Заулыбались и все остальные вокруг.
— Ладно… чего уж там… отведу, — произнес он в перерывах между приступами смеха и требовательно протянул руку к фляге, недвусмысленно намекая, что с ней Степану придется в скором времени расстаться. Тот не возражал — молча вложил в руку жаждущего искомый предмет и помог ему подняться. Проводник времени даром не терял: подхватил прислоненную к стене винтовку и целенаправленно зашагал по траншее, сделав знак группе Степана следовать за ним. Минут
То ли проводник отлично знал свое дело, то ли просто повезло, но сиртей они так и не встретили. К обеду вышли, наконец, к долгожданной лесной опушке, тепло попрощались со своим поводырем и, сверившись с картой, продолжили движение на юго-восток. Через полчаса Степан скомандовал привал, справедливо рассудив, что в лес они углубились достаточно глубоко и шанс обнаружения их маленькой группы врагом минимален. Тем не менее, решил не рисковать. Дозорным выставил Федотова, заставив его укрыться в зарослях какого-то лопуховидного растения с мягкими, покрытыми снаружи коротким белесым пушком, веерообразными листьями. Сами же они спустились чуть ниже, устроив свой временный лагерь в неглубоком распадке. Жевали сухпай, лежа на толстом ковре прелых листьев вперемешку с сосновыми иглами, чувствуя, как постепенно расслабляются натруженные мышцы, а глаза сами собой закрываются.
Степан разбудил всех через час, приказал Радченко взять у Бавина пулемет, Федотову — треногу к нему и они двинулись дальше по лесной чащобе, обходя стороной те места, где ветви деревьев и кустов сплелись воедино, образуя сплошной живой щит. Попалась им и тропа. Кем она вытоптана: животными ли, человеком — Степан не знал. Следопыт из него был не ахти какой. Такое незнание временами вредило. Нечасто, но с завидным постоянством. Вот и сейчас он, чертыхаясь, вглядывался в цепочку неровных следов. То, что здесь периодически проходили животные, сомнений не вызывало. Причем животные разных видов. Кое-где на сухой земле попадались отпечатки копыт. Иногда даже лап. Размеры некоторых из них внушали серьезное уважение, если не сказать больше.
— Товарищ сержант! — Женя Некрасова оторвала Степана от созерцания какой-то трехпалой клешни, что впечаталась в клочок рыжеватого мха в непосредственной близости от тропы.
— Что там у тебя? — он приблизился к склоненной девушке и был вознагражден таким ясным отпечатком босой человеческой ноги, что сомнения его отпали сами собой.
— Мне кажется, что он проходил совсем недавно.
Вот черт, этого им как раз и не хватало! Степан уставился на след, тщетно силясь понять причину, по которой девушка сделала свои далеко ведущие выводы.
— Ничего не вижу, — признался он наконец.
— Да вот же! — Женя ногтем указала на крошечную частицу травинки, немилосердно втоптанную чьей-то пяткой в глинистый грунт тропы. — При такой жаре трава, оторванная от стебля, высыхает очень быстро. А эта выглядит совсем свежей. Видите?
Да, Степан видел. ТЕПЕРЬ видел.
— Всем сохранять спокойствие. Сходим с тропы и углубляемся в лес.
Сказал, а сам камнем упал на Женю, приминая ее к земле. Какая-то едва уловимая черная тень пронеслась у него над головой и закончила свой путь, увязнув в стволе ближайшего дерева. Стрела. Длинная, метра полтора. С черным как смоль оперением на конце. Другой такой стрелы Степан дожидаться не стал — схватил в охапку онемевшую от неожиданности девушку и лосем ломанулся в лес, не разбирая дороги, ломая ветви каких-то шипастых кустов. Через какое-то время он сбавил ход, а затем и вовсе остановился. Выпустил из рук Женю и припал брюхом к земле, выглядывая из-за ствола поваленного дерева. Вскоре появились и остальные: плашмя попадали рядом, тяжело дыша. Бавин тут же, не мешкая, отобрал у Радченко пулемет, установил его на треногу и направил ствол в ту сторону, откуда они только что прибежали.