Переносная дверь
Шрифт:
– Наверное, – согласился Пол.
«Что-то тут не так», – снова подумал он. К данному моменту между ними должна была установиться связь, общее чувство достигнутого, которое бы их сблизило. Это должно было стать еще одним Мгновением. Но почему-то не стало. Он стоял, прислонясь к стеллажу, она сидела на сундуке (номер 445, содержащий, согласно красной книжице, мундир, который носил генерал Реглан в битве при Балаклаве), смотрела на дверь и тихонько напевала себе под нос. У Пола был случай заметить, что мелодию она способна держать не лучше, чем кальмар управлять трансатлантическим авиалайнером. Нет, он был не против, он даже принял сознательное решение считать это милым и трогательным. Тем
– Пол.
Ага, уже кое-что: она никогда раньше не называла его по имени. Он замер, не загладив складки. – Да?
– Ну...
Пол понял, что она никак не может решиться, пытается собраться с духом. Он запустил самолетик, не позаботившись посмотреть, куда он приземлится. Лучше поздно, чем никогда. Мгновение – или же он серьезно ошибается.
– Ну... – повторила она, – ты не против, если я тебе кое-что расскажу? Мы ведь друзья, правда? Мы столько всего вместе сделали и вообще. А мне просто нужно кому-то рассказать.
– Конечно, – с замиранием сердца отозвался Пол. – Валяй.
– Ладно.
Она сидела к нему спиной, худенькие плечики и длинная изящная шея четко очерчены на фоне сероватой стены.
– Дело в том, – начала она и снова помедлила. – Дело в том что вчера я была на вечеринке. В конце концов, – добавила она с едва заметной ноткой крайней, черной и яростной горечи ("Откуда это? – спросил себя он, а потом: "О черт... " – вспомнил), – больше мне, как оказалось, делать нечего, поэтому я пошла на одну вечеринку. Ну, не совсем вечеринку, я вечеринок не люблю, но моя подруга Люси недавно уволилась из армии, она там танковым механиком была... ну, так она только что переехала на новую квартиру и пригласила кое-кого из знакомых отпраздновать новоселье, и меня тоже, ну я и пошла. И там встретила одного парня.
– Вот как?
– Да. – Софи вдруг резко повернулась и посмотрела на него. Лицо у нее было бесстрастным, но глаза сияли. – Его зовут Шаз, и он занимается анархо-социалистической керамикой как искусством перфоманса и живет в старом автобусе посреди поля за Эксером, и мы часами говорили о самом разном и... ну... Кажется, он мне очень нравится. – Она осеклась, но все же продолжала: – Знаю, очень глупо и по-девчоночьи, что мне обязательно надо поделиться... Честное слово, я понятия не имею, будет между нами что-нибудь или нет, ни о чем таком мы не говорили. Но вполне возможно, что у нас что-то получится... Во всяком случае, – добавила она, – ты ведь не в обиде, что я тебе это рассказываю? Ведь, честно говоря, ты, вероятно, самый близкий друг, какой у меня есть, если не считать Лизы, а она все еще на Украине, и Рейчел, но она сразу нос задерет, потому что вообще мужчин не жалует, ну, и есть еще, наверное, Хармони, но та последнее время ни о чем другом, кроме уничтожения мест обитания сов в Нортумбрии, и слышать не хочет. Ты ведь не обижаешься, что я тебе все рассказала?
– Нет, – ответил голос Пола, – вовсе нет. М-м-м, замечательно, – добавил голос Пола. – Поздравляю. Наверное.
Она пожала плечами, но с большим пылом.
– О, для этого еще слишком рано. Я хочу сказать, да, мы говорили часами, целую вечность, но потом он и компания его друзей решили ехать на его автобусе смотреть восход в Стоунхендже, и он спросил, хочу ли я поехать с ними, но я сказала: «Нет, мне на работу утром вставать», а он сказал «ладно», будто действительно не обиделся, что было очень приятно, подумала я, мол, он никаких требований не выставляет. И опять же упомянул, что у него сегодня выступление в клубе на Денмарк-хилл-уэй, и сказал, что если я захочу, то могу прийти, а я согласилась. Ну, собственно говоря, и
– Замечательно, – сказал голос Пола, прозвучавший так, будто доносился из запредельной дали. – Ну, надеюсь... э-э-э, надеюсь, все получится. Я хочу сказать, желаю хорошо провести время. К тому же завтра суббота и тебе не придется рано вставать... – Он пообещал при первом же удобном случае дать себе кирпичом по физиономии за такие слова. – Ну, замечательно, надеюсь, у тебя все будет хорошо.
– Спасибо, – кивнула Софи. – А ты что на уик-энд делаешь? Есть какие-нибудь планы?
– Я? А, нет, ничего особенного. Думал, может, завтра поваляюсь с книжкой, поглажу, послоняюсь по квартире. – «В конце концов, – добавил он про себя, – что, черт побери, мне еще делать теперь, когда вся моя жизнь пошла псу под хвост? Ну и Мгновение, – подумал он. – Ну и, мать его растак, Мгновение!»
Софи смотрела прямо на него: если она действительно могла читать его мысли, увиденное ее, возможно, немного встревожило. В ее лице он уловил тень того выражения, которое видел на лицах Дункана и Дженни, – безбрежного и благородного сострадания благополучных к извечному холостяку поневоле. В другое время, в другом контексте, он сейчас сказал бы: «Да ладно, в морях полно другой рыбы».
– Значит, – услышал он собственный голос, – он горшечник? Как интересно.
– Керамист, – резко поправила она. – То, что он делает, скорее концептуально, чем... ну... полезно. Он мне все про это рассказал. Судя по всему, он многому научился в племени кочевников-туарегов в Северной Африке, а теперь подал на Лотерейный грант, чтобы развивать интерактивную часть своего искусства – хорошо бы при помощи мультимедиа и интернета. А потом он надеется поехать в Новую Гвинею. По всей видимости, у них там по-настоящему замечательная традиция концептуальной керамики на основе одной смеси из жженой соломы, вулканической лавы и навоза от местных свиней. Он хочет попытаться на фундаментальном уровне включить это в собственное творчество. Но, конечно, все зависит, получит ли он грант, поэтому ничего еще не решено.
«А жаль, – подумал Пол. – Может, и мне купить лотерейный билет? Уйму лотерейных билетов? Да и вообще, во что обойдется услать в Новую Гвинею похотливого засранца?»
– Чудесно, – сказал он. – И давно он этим занимается?
– Лет пять. Во всяком случае – как перфомансом. Керамикой он занялся целую вечность назад, еще когда сидел в тюрьме. После этого на два года уехал в Северную Африку, а потом еще на полгода в Финляндию, где учился шаманить. Так что, в общем и целом, очень давно.
– Понимаю, – сказал Пол. – Значит, у него уже очень хорошо получается.
– О да! – отозвалась Софи. – Ну, самих изделий я не видела, но он показал мне несколько альбомов с фотографиями, выглядит действительно потрясающе.
– Ага, – пробормотал он, – и это еще, надо думать, без перформанса.
Софи кивнула.
– Как бы там ни было, – она встала, – нам лучше выбираться отсюда. Кстати, а который час?
Он посмотрел на часы:
– Почти без десяти шесть.
Понадобилось с полсекунды, чтобы до них дошел смысл этих слов.
– Вот черт, – бодро сказала она. – Будем надеяться, дурацкую дверь еще не заперли.
Они припустили вверх по лестнице, потом побежали по коридору и через пожарный выход вылетели в вестибюль. Никого. Софи метнулась к двери, щелчком сдвинула верхний и нижний болты, подняла собачку «йельского» замка и дернула дверь. Та не шелохнулась.
– Вот черт, – повторила она.
– Тут два врезных замка, – подсказал Пол. – Ключи от них, наверное, на стойке рецепции или еще где-нибудь поблизости.
Вполне возможно, но ящики стойки тоже были заперты, поэтому им не представилось шанса это проверить.