Переодетые в чужие тела
Шрифт:
– - Ты уверен?
– - Ты что, с ума сошла, Виктория, от кого же еще!
– - заволновался профессор, -- Юленька. Она... ты должна это знать!
– - Ты меня неправильно понял, Василий Федорович, я хотела сказать: ты действительно уверен, что Юля и в самом деле беременна?
– - Да. Мы вместе, с неделю назад, ходили к врачу, -- успокаиваясь подтвердил профессор.
– - Да-а, -- протяжно сказала Юсман.
– - Что значит "да"?
– - возмутился профессор, -- осуждаешь?!
– -
– - Прости. Я наверно тебя обидел, -- извинился профессор.
Уличные фонари задумчиво освещали ярким желтым светом переулок.
– - Ничего...
– - сказала Юсман и помолчавши немного, неожиданно, для мечтательно расслабившегося в это время профессора, активизировалась, -надо делать дело!
– - подвижно и решительно заявила она.
– - Идем, Василий Федорович.
– - Скажи, Виктория, ты довольна своим по-ложением?
– - не обращая внимания на активизацию Юсман, холодно проговорил Аршиинкин-Мертвяк. Оставаясь теперь сидеть неподвижным и даже еще спокойнее в голосе, он будто придержал своим вопросом подвижность Виктории.
– - Ты... имеешь ввиду...
– - призадумалась она, -- мое женское положение?
– - Да.
– - Я всегда к этому стремилась. Мое приобретение -- это всегда была и есть я сама.
– - Счастливая ты.
– - А разве ты не имеешь, то, что хотел?
– - Кажется, уже не имею.
– - Не понимаю тебя. Сожалеешь?
– - Сейчас... Да. Но не о том, что получил возможность, а о том, что не могу возвратить ее.
– - Удивительно. Стремился и стал. Зачем же терять?
– - Да. Я стремился. Да. Приобрел. Ну, почему же такая клейкость человеческой судьбы!? Нет, я не хочу и не принимаю такое!
– - Мне тебя жаль. Ты как ребенок: поигрался, познал и хочешь отдать. Но это настоящие игры, Василий Федорович, с болью и кровью, среди людей не принято иначе.
– - Знаю. И это меня мучает. Как много и бы-стро мы могли бы узнать и познать и покаяться и идти дальше, если бы...
– - Можно было бы играться и отдавать?
– - уточнила Юсман.
– - Да. Играться! Именно так! С детским во-сторгом отдаваться соблазну желания и отходить от него, отпускать для другого.
Я чувствую, я понимаю, что не может больше так продолжаться на Земле: человека поглощает желание или множество таковых, и он -- не успевает, не может освоить из них, хотя бы те, которые видит и хочет иметь...
Почему, почему, ему, человеку, постоянно приходится исподволь коситься на желаемое, страдать о близости с ним, но иметь его, в лучшем случае,
Я не хочу так.
Я протестую против такого. Так слишком долго идти и невозможно собрать воедино весь опыт.
Ну, почему же лишь смерть избавляет ото всего!? Да. Я поигрался, но я осознал это.
– - И ты хочешь играться в другое, -- будто продолжила, подсказала мысль профессору Юсман.
– - Не понимаю, что в этом плохого?
– - озадачился Василий Федорович.
– - Я могу лишь только напомнить сказанное: с кровью и болью они, эти игры, понимаешь?
– - Значит..., все-таки смерть все решает?
– - Смерть лишь возможность, решаем только мы, Василий Федорович. Мы выбираем смерть, а не она нас.
– - Плохой мир, несправедливый и медленный, он должен меняться, я в это верю.
– - Может и прав ты, Василий Федорович, но я, видимо, не совсем, не до конца..., не так понимаю тебя, как ты бы хотел этого. Прости, -- сказала Юсман.
Некоторое время они сидели молча в машине.
– - Все, -- решительно сказала Юсман, встряхнув головой, будто прогоняя одолевающий сон, -- Пора. Надо идти, Василий Федорович. Надо!
– - Постой, -- остановил ее профессор, тоже оживляясь.
– - А как ты думаешь справиться с Ворбием?
– - Вот, -- сказала Юсман и достала из внутреннего кармана куртки небольшой пистолет, -- на этот случай имеется.
– - Газовый?
– - уточнил профессор.
– - Настоящий, Василий Федорович, самый что ни на есть.
– - Огнестрельный?
– - Конечно.
– - Дай его мне, Виктория, -- попросил про-фессор.
– - Зачем?
– - удивилась Юсман.
– - Я мужчина и в моих руках оружие будет прочнее работать. И потом, тебе все равно же необходимо выполнять какие-то манипуляции, известные тебе: генератор, капсула, архив. Давай мне пистолет. Я буду в качестве останавливающей силы, а ты в качестве производящей действия.
– - Слушай, почему я тебе его должна отдать?
– - Ну, перестань же, Виктория! Ты что, думаешь: и на мушке держать и дело делать?
– - Ну, хорошо. Убедил, -- согласилась Юсман и отдала пистолет профессору.
– - Ты хоть стрелять умеешь?
– - поинтересовалась она.
– - Обижаешь, Виктория. У меня разряд.
– - Ладно, верю... Пошли.
Юсман и Василий Федорович вышли из ав-томобиля и направились к зданию Интегральной Фирмы.
Они остановились у входной двери в здание фирмы и Виктория привычно нажала сигнальную кнопку, вмонтированную возле двери в стену.