Переписка 1826-1837
Шрифт:
Что делает брат? я не советую ему идти в статскую службу, к которой он также неспособен, как и к военной, но у него по крайней мере [-] здоровая, и на седле он всё-таки далее уедет, чем на стуле в канцелярии. Мне сдается, что мы без европейской войны не обойдемся. Этот Louis-Philippe [901] у меня как бельмо на глазу. Мы когда-нибудь да до него доберемся — тогда Лев Сергеич поедет опять пожинать, как говорит у нас заседатель, [902] лавры и мирты. Покаместь советую ему бить баклуши, занятие приятное и здоровое. Здесь я было вздумал взять наследство Вас.[илия] Льв.[овича]. Но опека так [ограбит] ограбила его, что [нельз]я [903] и подумать; разве не заступится ли Бенкендорф: попробую, приехав в П.[етер]Б.[ург]. При сем письмо к отцу. Вероятно уже он у вас. Я привезу тебе стишков много, но не разглашай этого: а то альманашники заедят меня. Цалую Машку, Сашку и тебя; благословляю тебя, Сашку и Машку; цалую Машку и так далее, до семи раз. Желал бы я быть у тебя к теткиным имянинам. Да бог весть.
901
Луи-Филипп.
902
у нас заседатель вписано; было: поживать, как говорится,
903
Прорвано
Адрес:
Отсылаю тебе, любезный Норов, твоего Стеньку; завтра получишь Struys [904] и одалиску. Нет ли у тебя Сочинение Вебера о России Возрастающая Россия или что-то подобное)? а Пердуильонис, то есть: Stephanus Rasin Don.[icus] Cosacus perduellis, publicae disquisitionis J.[ohanno] I.[usto] M.[artio] i Schurtzfleisch. [905]
904
Стрюйса.
905
Степан Разин, Донской казак-бунтовщих, к публичным допросам привлеченный под председательством Шурцфлейша, при ответчике Иоганне Юсте Марции.
А. П.
Адрес: Его превосходительству A. П. [906] Норову от А. Пушкина.
Посылаю тебе, любезный Норов, Satyricon [907] — а мистерии где-то у меня запрятаны. Отыщу — непременно. До свидания
весь твой А. П.
Адрес: Его превосходительству А. П [908] Норову.
906
Описка вместо А. С.
907
Сатирикон.
908
Описка вместо А. С.
Лишь только ты уехал — я пошел в верх — сел возле дивана, где лежала Ольга Андреевна и сидел мольча, слушая ее стенанья — бред приноровленный — праклятия ругательства — и тому подобные вещи. — Наконец утишились оба, она не много с молкла я не заговорил — выбившись из сил я пошел спать — но не тут-то было — вопли — стенаньи поднели меня с постели, надев сапоги халад пошел и сел на то же место, продолжая мольчать и промольчал я около двух часов. Наконец — естественность превозмогла искуство: захотели кушать — покушали и легли спать — в 9 часов. Спали смирно. В раннию обедню разбудил меня колокольный звон. Велел подать трупку, поставили самовар — лежа выпил стакан чаю, но по второму стакану Ольга Андреевна встала перешла на диван и прямо без всякого предисловия началось тоже [чем] только фортиссимо. Я опять надел холат — и сел — самовар еще кипит — день чуть прежжит — а Ольга Андревна кричит но-страдалчески, — Ох батюшки, Ох боже мой, ох-ох-ох… и что мне делать — и что я — ой, ой, ой — с ума сошла, куда деваться. Постепенно прибавлялься смысл к незвязным словам — образовались упреки, с эпиграммами, наконец опять ругательства проклятья и стращания, кончилось табаком — я спросил пумагу и тут же придвинув стол, и к тебе пишу — всё тихо. На вопрос — пишу ли я к В.[ере] А.[лександровне], я сказал нет — и что пишу к тебе с твоего отъезда; я более сего слово не сказал. Она кажется уснула, я однако ж боюсь окончить письмо, что[б] тем ее не разбудить — что будет далее я не знаю, — но вот тебе одно слово только про себя — грому боятся можно или позволительно, ибо он бывает смертелен — но [на теа[тре]] кажется на счене нечего его боятся, а я всё равно его боюсь — где бы он ни был — и потому (дай бог не с глазить) я не понимаю, как меня ударом не прашибет, в пять лет можно узнать — что говорить нельзя и что надо молчать, но каково и молчать, — и что будет ей ей не знаю, с сойти в низ мне нельзя — с Гагарином при ней я говорить [не могу] хотя по франц.[узски] я не должен — принимать я никого не могу боясь и драмы и даже трагедии при свидетелях, не ужели я не шевелюсь — из слабо[сти]. [909] Нет слабости, и какая слабость — что за пустяки, но вот от чего — что я ни как не теряю голову и все неистовства предвижу — [и видя] в каком бы я положении не был. Вот почему — кажусь я слаб, — делать ничего, до времяни, как сидеть — и не шевелится. Кошемар — в яве — а не во сне. Кричать хочется, голосу нет — т. е. денег, ни рукой ни ногой ни головой шевельнуть не льзя — и всё давит, давит и не задавит — когда-нибудь конец будет. Прощай.
909
Прорвано.
П. Н.
Что, Павел Воинович, каковы домашние обстоятельства? решено ли? мочи нет хочется узнать развязку; я твой роман оставил на самом занимательном месте. Не смею надеиться — а можно надеиться. Vous êtes éminement un homme de passion [910] — и в страстном состоянии духа, ты в состоянии сделать то, о чем и не осмелился бы подумать в трезвом виде; как некогда пьяный переплыл ты реку, не умея плавать. Нынешнее дело на то же похоже — сыми рубашку, перекрестись и бух с берега; а мы — князь Федор и я, будем следовать за тобою в лодке, и как-нибудь — выкарабкаешься на противную сторону. Теперь скажу тебе о своем путешествии. 96 Я совершил его благополучно. Лелинька мне не мешал, он очень мил, т. е. молчалив — все наши сношения ограничивались тем, что когда ночью он прилегал на мое плечо, то я отталкивал его локтем. Я привез его здрава и невредима — и как река еще не стала, а мостов уже нет — то я и отправил его ко Льву Сергеевичу, чем вероятно одолжил его. При выезде моем из Москвы, Гаврила мой так был пьян и так меня взбесил, что я велел ему слезть с козел и оставил его на большой дороге в слезах и в истерике; но это всё на меня не подействовало — я подумал о тебе… Вели-ка своему Гавриле в юбке и в кацавейке слезть с козел — полно ему воевать. Дома нашел я всё в порядке. Жена была на бале, я за нею поехал — и увез к себе, как улан уездную барышню с именин городничихи. Денежные мои обстоятельства без меня запутались, но я их думаю распутать. Отца видел, он очень рад моему предположению взять Болдино. Денег у него нет. Брат во фраке и очень благопристоен.
910
Ты, по преимуществу, человек страстный.
911
Прорвано.
Адрес: Его высокоблагородию м. г. Павлу Воиновичу Нащокину В Москве. На Остоженки против Воскресения в доме священника.
Ах любезный Александр Сергеивич ты не можешь вообразить мое мучение и нет от него спасение. Я на конец должен сознаться что оно во мне, нет ничего на свете беспокойнее моей души, я страдаю не от того что денег нет — не от того что болен не от того что скучно, даже не от того что грустно, поверишь ли [я] [912] что мне не грустить — не скучать — не хворать — никогда время не было — всё мне некогда, и ничего не делаю видимого, но сколько по пустому работую, не скажу умственно ибо всё без цели и без пользы, но головою ибо от думанья она у меня ей ей! трещить. Сердце мое преглупоэ, я не думаю чтобы у кого глупее [913] оно могло быть — душа, [[нрзб.] [нрзб.]] что тут толковать. Ей ей мочи нет и не знаю что делать. С ума я ни как не сойду — я это наверно знаю, и что будет ей ей не предвижу. — Помнишь ты в Русалке или где, танцовщиков по неволе — я точно в таком положении. Хочу отдохнуть не могу всё у меня кипит пляшет, мнительность — ревность — досада, жалость — не решительность — и тут же упрямство — про любовь я не говорю, ибо это всё любовь дух замирает, голова горит, — рассказывать я не в состоянии ни коротко ни подробно, в волнении жестоком — пишу не останавливаюсь — что-то меня так в шею и толкает тороплюсь не знаю куда и за чем — везде где не бываю везде сердце сильно бьется говорю не глупо но никогда то что хочу сказать — дома трупка за трупкой чай за чаем. Отвечает за меня язык а не я, в голове же моей кроме беспрестанных сцен — драматических со всеми лицами, ревнивые сцены владычествуют — ужасно — отвратительны, подлые — лукавые — и хитры до невозможности, т. е. до чего, как в картах говорится не ловится и вместе упрямство быть так, да и только, одним словом вот что я заключил — и как я представляю себя, — оно всё мое сердце мое пре доброе, пре мяхкое, и пре пламенное, ум мой, пре не доверчивый и пре отчетливый и занятный. Воображение мое или душа моя — возмущается каким-то [914] подлым и тоже лукавым чертом. Черт возьми. Сил нет не писать чего-нибуть — а писать так мудрено что способу никако[го] нет. Вертит меня точно на колесе. — Прости ради бога что пишу вздор право не чувствую что пишу. — Управитель твой приехал, бумагу выправил — а денег опять не дадут — ибо я тебе и писал и сказывал сколько раз что надо по пяти десятин на душу, а у него опять только по 3 — было прежде по 2. — Ему надо ехать домой а мне перестать писать. Прощай, на будущей почте — может быть письмо будет писано слогом повествовательным — теперь и нужно бы было и удивительные вещи можно бы рассказать — но не могу. Кровь слишком волнуется. Прости — не сердись — на письмо, — я так его писал как воду холодную пил, — мне нужно быть — по мороке [?], ибо играть в карты я удерживаюсь — а не то бы я вот как бы согнул карту, семерку треф на при.[мер] — т. е. на чисто при греб бы всё золото — при мазал, бил, да еще при мазал и выиграл или и проиграл бы, а уж бы карту смял бы в кулаке хорошенько, да и бросил. Прощай еще раз утешитель мой радость моя. Я рад что я могу писать всякую глупость — и мне право дела нет — что [ты ни скажешь лишь бы я мог сказать]. — Кланяйся всем. Пиши коли можешь ко мне, а я не знаю что мне желать чтобы ты приехал или нет — впроч.[ем] приезжай я буду очень рад.
912
В подлиннике по ошибке не зачеркнуто.
913
Переделано из кро[ме]
914
В подлиннике: каким-том
Первое письмо я давно на писал.
П. Н.
Милостивый государь граф Александр Христофорович
Осмеливаюсь препроводить Вашему сиятельству стихотворение, [915] которое желал бы я напечатать, и при сем случае просить Вас о разрешении для меня важном. Книгопродавец Смирдин издает журнал, в коем просил меня участвовать. Я могу согласиться только в том случае, когда он возьмется мои сочинения представлять в ценсуру и хлопотать об них на ровне с другими писателями, участвующими в его предприятии; но без Вашего сведения я ничего не хотел сказать ему решительного.
915
Переделано из стихотворения
Хотя я как можно реже старался пользоваться драгоценным мне дозволением утруждать внимание государя императора, но ныне осмеливаюсь просить на то высочайшего соизволения: я думал некогда написать исторический роман, относящийся ко временам Пугочева, но нашед множество материалов, я оставил вымысел, и написал Историю Пугочевщины. Осмеливаюсь просить через Ваше сиятельство дозволения представить оную на высочайшее рассмотрение. Не знаю, можно ли мне будет ее напечатать, но смею надеяться, что сей исторический отрывок будет любопытен для его величества особенно в отношении тогдашних военных действий, доселе худо известных.
С глубочайшим почтением и совершенной преданностию честь имею быть,
милостивый государь, Вашего сиятельства покорнейший слуга Александр Пушкин.
6 декабря 1833. С.П.Б.
Я получил от тебя два грустные письма, любезный Павел Воинович, и ждал третьего, с нетерпением желая знать, что делается с тобою, и какое направление принимают дела твои домашние и сердечные. Но ты вероятно слишком озабочен; и я не знаю, чего надеиться: переменилась ли, успокоилась ли судьба твоя? Напиши-ка мне об этом подробнее.
В твои именины семья моя (в том числе Григорий Федорович) пила твое здоровье и желала тебе всякого благополучия. Об [Алеше] Леленьке не имею известия; он живет у Эристова, а я на его имя получаю из Москвы письма. Сумасшедший отец его написал мне сумасшедшее письмо, на которое уж мне поздно отвечать; он беспокоится о калиграфических трудах своего сына и о том, не плачет ли мальчик, и не тоскует ли о своих родных? Успокой старика, как умеешь.
Не знаю, буду ли я у Вас в январе. Наследники дяди делают мне дурацкие предложения — я отказался от наследства. Не знаю, войдут ли они в новые переговоры. Здесь имел я неприятности денежные; я сговорился было со Смирдиным, и принужден был уничтожить договор, потому что Медного всадника ценсура не пропустила. Это мне убыток. Если не пропустят Историю Пуг.[ачева], то мне придется ехать в деревню. Всё это очень неприятно. На деньги твои однако я надеюсь; думаю весной приступить к полному собранию моих сочинений.