Переписка П. И. Чайковского с Н. Ф. фон Мекк
Шрифт:
Как я рада, что Вы довольны Вашею настоящею резиденциею, но не утомляйте себя слишком много работою, дорогой мой. Узнав из Вашего письма, что Вы пишете фортепианный концерт, я задумалась над тем, кто же в Москве после Николая Григорьевича может играть его, и думаю, что только один Танеев, впрочем, Зилоти, вероятно, также. А Москва совсем забыла уже Николая Григорьевича, — как это нехорошо. Но вот это — разница в музыкальной сфере между виртуозами и композиторами: композиторов никогда не забывают, а исполнители чередуются, один заменяется другим, и выбывшие исчезают бесследно. Ваша сюита, вероятно, будет исполняться нынешнею зимою?
Очень радуюсь я, что Модест Ильич также взялся опять за работу, было бы жаль зарывать в
Читали ли Вы новый роман Альфонса Доде “Сафо”? Если не читали, то мне бесполезно говорить свое мнение об нем, а если читали, то напишите мне, милый друг мой, какое впечатление он на Вас произвел и какую мораль Вы вывели из него. Я за это сочинение очень упрекаю Альфонса Доде, хотя вообще очень люблю его. Я из всей французской нации люблю только двух человек: Жоржа Бизе и Альфонса Доде. Не случилось ли Вам прочитать в “Figaro”, что этот французик, который у меня несколько сезонов [жил], Achille Debussy, получил prix de Rome за сочинение на сюжет “Enfant prodigue”, которое очень расхваливают? И неудивительно: он очень способный мальчик и, живя у меня так много, он имел возможность значительно расширить свои музыкальные понятия и вкус знакомством с произведениями других стран, и он пользовался этим хорошо.
До свидания в будущем письме. Я надеюсь, что это найдет Вас еще в Гранкине. Будьте здоровы, мой милый, несравненный друг. Всем сердцем горячо Вас любящая
Н. ф.-Мекк.
213. Чайковский - Мекк
Гранкино,
5 июля 1884 г.
Милый, дорогой друг мой!
Из письма Сашонка я узнал, что Ал[ександра] Карл[овна] благополучно разрешилась от бремени. Я искренно, от всей души порадовался этому, зная, какая теперь гора с плеч у Вас скатилась. Засим остается желать, чтобы Вы поскорее отдохнули от хлопот, сопряженных с свадьбой Соф[ьи] Карл[овны]. Полагаю, что к тому времени, когда придет это письмо, свадьба эта уже отойдет в область прошедшего, и от всей души поздравляю Вас, дорогая моя, с обоими счастливыми событиями, т. е. с рождением Ксении и бракосочетанием Софьи Карловны.
Я продолжаю жить тихой деревенской жизнью и очень доволен как успешным ходом своей работы, которая ушла так далеко, что к концу месяца сюита моя будет вполне готова, так и вообще всем течением гранкинской жизни.
На днях меня очень обрадовало и тронуло известие, сообщенное мне издателем моим Юргенсоном. В течение зимы я нередко говорил, что хотел бы иметь в Москве хоть маленький постоянный свой уголочек, дабы не тяготиться жизнью в гостинице, когда приходится подолгу гостить в Москве. Юргенсон, как оказывается, с весны уже приступил в своем доме к постройке специально для меня маленького флигелька, который до конца жизни отдает в полное мое распоряжение. Я тем более рад этому, что место, где находится дом Юрг[енсона], очень мне симпатично, и вид оттуда на всю Москву великолепный.
Я выезжаю отсюда двадцатого числа прямо в Москву, т. е. не в самый город, а к брату Анатолию, живущему на даче по Московско-Курской линии.
Потрудитесь, дорогой друг, поздравить от меня новобрачных и передать мои приветствия Юлии Карловне и всем Вашим.
А Вам, милый друг, желаю спокойствия,
Ваш до гроба
П. Чайковский.
Я очень рад, что Вussу получил prix de Rome.
214. Чайковский - Мекк
1884 г. июля 14 — 17. Гранкино.
Гранкино,
14 июля 1884 г.
Милый, дорогой друг мой!
Весьма обрадован был получением письма Вашего. Еще раз поздравляю Вас с двумя счастливыми семейными событиями.
Я задался целью совершенно окончить до отъезда моего в Москву сюиту, дабы ехать и отдыхать дорогой и там с приятным сознанием удачно оконченного труда. Не знаю, насколько я увлечен теперь родительским чувством к этому новому детищу своему и насколько это чувство прочно, но мне кажется, что новая сюита далеко превзошла своих предшественниц и что, вообще, это вещь очень недурная. Мне кажется также, что она должна Вам понравиться. К сожалению, Вы узнаете ее только по фортепианному переложению, а в этом виде все мои сочинения много теряют.
Концерт для фортепиано, о котором я Вам писал, я хочу писать осенью или даже зимой. Конечно, такого идеального исполнителя, как Н. Г. Руб[инштейн], я уже не дождусь, но есть один пианист, о котором я именно мечтал, когда у меня зародилась мысль концерта. Пианист этот некто д'Альбер, молодой человек, который приезжал прошлой зимой в Москву и которого я там много слышал и в концертах и в частном доме. По-моему, это гениальный пианист и настоящий наследник Рубинштейнов. Танеев (которого я ставлю вообще очень высоко как музыканта-теоретика, композитора и преподавателя), конечно, тоже может быть для меня подходящим исполнителем, хотя в нем нет той виртуозной жилки, которая и составляет сущность магического действия на публику выходящих из ряду исполнителей. Что касается 3илоти, то, между нами будь сказано, мне кажется (может быть, я и ошибаюсь), что это немножко вздутая местным, локальным патриотизмом знаменитость. Его игра не лишена внешнего блеска и силы в материальном смысле слова, но он не только не произвел на меня никакого серьезного впечатления, но, скорее, даже не понравился мне бесцветностью и ребячеством воспроизведения всего, им исполненного. Может быть, это потому, что он еще очень молод; во всяком случае, не об нем буду я мечтать, когда начну писать концерт свой.
17 июля.
Вы спрашиваете, милый друг, отчего брат Модест пишет не романы, а комедии. Его больше привлекает сцена, чем толстые журналы. На этот же раз его подвигнула на приведение в исполнение плана его пьесы актриса Стрепетов а, которая очень его любит. Он сообщил ей идею своей драмы, она очень увлеклась ею и упросила и даже взяла с него слово приготовить к сезону эту пьесу, в которой для нее великолепная роль. Впрочем, драматическая форма отнюдь не мешает сочинению Модеста попасть на страницы журнала, и я надеюсь, что Вы ее прочтете.
Я уезжаю отсюда послезавтра, в пятницу, так что, когда Вы получите это письмо, я уже буду поблизости Вас. Адрес мой такой: Моcк.-Курская жел. дор., ст. Климовка, оттуда в Скабеевку, имение г.г. Ершовых, П. И. Ч.
Если вы будете посылать мне бюджетную сумму, дорогой друг, то всего для меня удобнее было бы получить ее в Москве, куда я поеду вскоре после приезда в Скабеевку, и адресовать попрошу Вас в магазин Юргенсона, ибо, в противном случае, мне нельзя будет получить заказного письма, так как в Климовке почтовой конторы нет. Впрочем, если это неудобно, то я буду ждать удобного случая. Главное, чтобы для Вас никакого беспокойства по этому предмету не было. Я начинаю подумывать о поездке на воды в Виши. Хотя на здоровье вообще пожаловаться не могу, но катар желудка, коим я давно уже страдаю, несмотря на самую строгую гигиену, дает себя по временам чувствовать. Однажды лечение в Виши (в 1876 г.) очень помогло мне. Сюита моя почти вполне кончена.