Переписывая прошлое: Как культура отмены мешает строить будущее
Шрифт:
Однако церковь не обладала монополией на преследование еретиков (или тех, кто считался таковыми). Об этом свидетельствует начавшаяся в XV веке охота на ведьм, которую вела не столько церковь, сколько государственная власть (притом что государства постепенно становились все более светскими). Ярким примером этого можно считать Жана Бодена – теоретика современного государства, жившего в конце XVI века, который был гетеродоксальным христианином (если вообще был христианином) и при этом активно занимался преследованием ведьм {61} .
61
См., напр., Petitat 1992.
Таким образом, европейская культура, с самого ее рождения и до эпохи промышленных революций, предстает перед нами как культура экклезиальная, в том смысле, что основные убеждения, регулирующие социальную жизнь, определялись и контролировались церковью. Это и вера в превосходство загробной жизни над земной, которая легла в основу управления душами через страх, и вера в подчиненность тела душе, на которую опиралось беспрецедентное для того времени принижение женщин, и вера в безусловную необходимость ортодоксии, с помощью которой обосновывали преследования
62
Действительно, зачастую преследования «сверху» отвечали на стремления «снизу». Но этих самых стремлений не было бы, если бы они не были предварительно выработаны целым «обучением ненависти» (перефразируя термин «обучение презрению», который употреблял Жюль Исаак, говоря о христианском антисемитизме), распространявшимся в народе политическими и церковными властями. «Спонтанные» средневековые погромы обычно рождаются после проповеднических кампаний, проведенных самыми красноречивыми и учеными проповедниками. См., напр., Адриано Проспери (Prosperi 2011, 63) о Португалии в XV веке: «Не было коллективной волны ненависти к евреям, которая потребовала бы введения инквизиции. Без политической воли католических королей этого бы не произошло». Также именно королевская политика «чистоты крови», направленная на потомков евреев и мусульман, а также на чернокожих, мулатов, цыган, вызвала в Португалии и ее колониях в период с 1514-го по 1773 год настоящую «коллективную одержимость во всем обществе, от простых ремесленников до высшей придворной знати» (см. Figueroa-Rego 2010).
Капиталистический поворот
Капитализм представляет собой второй по значимости пласт в истории европейской культуры-цивилизации после христианизации античного мира. Возможно, кому-то покажется неожиданным, что следом за «религиозным» пластом я предлагаю рассмотреть «экономический». Но обе эти категории в некотором смысле анахроничны. Провести различие между религиозной, экономической и политической сферами жизни в западных обществах мы можем только начиная с XVIII века {63} . Экклезиальный характер европейской культуры-цивилизации объединяет религию, экономику и политику, неотделимые друг от друга. То же самое можно сказать и о капитализме. Это не просто экономическая система. Как и христианство, капитализм представляет собой целостное мировоззрение, включающее в себя также религиозные и политические элементы (как показал Макс Вебер {64} ).
63
Здесь я опираюсь на размышления Алена Герро (неизданные) о том, что он называет «адским триномом». Он отсылает к исследованиям Иммануила Валлерстайна, в частности: Wallerstein I. Unthinking Social Science, Cambridge-Oxford-Boston, 1991.
64
Конечно, здесь я имею в виду его знаменитую работу «Протестантская этика и дух капитализма» (1904–1905). Сравнимые примеры см. также Israel 1985 (о капитализме и иудаизме), Piron 2018 (о капитализме и нищенствующих орденах), Bowler 2013 (о «Евангелии процветания»). См. также у Филиппа Боржо (Borgeaud 2021, 41) о биноме «религия»/«суеверие»: «Этот бином был изобретением античной греческой и римской, затем христианской мысли. Он широко распространился, прежде чем стать, вместе с католическими миссиями, а затем вместе с кока-колой, “Макдоналдсом” и церквями евангелистов, экспортным продуктом почти непреодолимой притягательности. Быть новым человеком, как говорит этнологу племя баруйя в Новой Гвинее и как думают многие китайцы, – значит следовать за Иисусом и делать “бизнис”».
Сводить капитализм к экономическому проекту даже сегодня, не замечая, что он подразумевает также и проект политический, значит не только позволить себе попасть в ловушку категорий мышления, разделяющих то, что следует рассматривать как взаимосвязанные явления. Это также означает веру в миф о политически нейтральном капитализме, который-де представляет собой просто перевод «человеческой природы» на язык экономики {65} .
Именно в рамках этого второго пласта европейской культуры-цивилизации развернулось завоевание мира Европой с XV–XVI веков. Когда инка Уайна Капак спросил у первого испанца, прибывшего в Перу, чем тот питается, испанец ответил, что ест золото и серебро {66} . В этой истории, которую включил в свою хронику ученый из народа кечуа Фелипе Гуаман Пома де Айяла, словно в капле воды, отразилось завоевание мира Европой.
65
См., напр., J. Seabrook, «Stop Capitalism Defining Human Nature», The Guardian, 24 сентября 2009 г.
66
Felipe Guaman Poma de Ayala, El Primer Nueva Coronica, 369 [371]; т. 2, с. 342. Цит. в Patel & Moore 2017, 64.
Маркс, выдающийся историк {67} , высказался об этом кратко и точно:
«Открытие золотых и серебряных приисков в Америке, искоренение, порабощение и погребение заживо туземного населения в рудниках, первые шаги по завоеванию и разграблению Ост-Индии, превращение Африки в заповедное поле охоты на чернокожих – такова была утренняя заря капиталистической эры производства. Эти идиллические процессы составляют главные моменты первоначального накопления» [6] {68} .
67
Вот что пишет об этом Марк Блок в «Странном поражении» (Bloch 1990, 185): «Лично я питаю чувство глубокого уважения к работам Карла Маркса. Этот человек, как мне кажется, лично был невыносим, и он не был таким уж необычным и талантливым, каким его рисуют. Зато никто не был так силен в социальном анализе. Если когда-нибудь историки, приверженцы нового слова в науке,
6
Маркс К. Капитал. Т. 1. – М.: Государственное издательство политической литературы, 1952. С. 754.
68
Marx 1964 [1867], 1212.
Высказывания Маркса, кстати, не вызывали никаких споров в его время. Первый историк «индейских войн» в Калифорнии радостно сообщал читателям, что «через несколько лет мы увидим исчезновение тех индейцев, которые когда-то бродили по лесам и горам округа Дель-Норте в огромном количестве и которые могли хвастливо называть себя “царями великого простора” [7] {69} . Убегая от наступающей цивилизации, подобно разлетающейся под ветром соломе, они быстро уменьшались в числе, так что нынешние остатки первых племен способны лишь отойти ко сну вместе с заходящим солнцем их угасающего могущества» {70} . Но что он считал инструментом этого «прогресса»? «Мощное оружие капитала» {71} .
7
Цитата из стихотворения Уильяма Купера «Одиночество Александра Селькирка».
69
Бледсо перефразирует здесь первую строку стихотворения Уильяма Купера (1731–1800) «Одиночество Александра Селькирка», прославившегося в англосаксонской культуре: I am monarch of all I survey. Александр Селькирк – это моряк, вдохновивший Дефо на создание Робинзона Крузо. Иначе говоря, целые нации, распространяясь по целому континенту на протяжении веков, ассимилировались и через эту ассимиляцию истаяли до ничтожного Робинзона, затерянного на необитаемом острове. На самом деле – типичный ход мыслей колонизатора, привыкшего делать вид, что до его прихода «не было ничего», ни людей, ни Истории и т. д., и все началось с него.
70
Bledsoe 1881, 109 (выделено мной). Цит. в Buckley 1996, 288. Можно процитировать еще сотню текстов, свидетельствующих о спокойствии, с которым западное сознание воспринимало геноцид туземных народов, причем от самых «либеральных» мыслителей, к которым больше всего привязана наша современность: Джона Стюарта Милля, Токвиля, Дарвина. См. красноречивые цитаты, собранные Энцо Траверсо в одной из самых впечатляющих глав его очень большой книги, на мой взгляд, слишком мало известной: «Нацистское насилие: Европейская генеалогия» (Traverso E. La Violence nazie. Une genealogie europeenne) (2002, 56–86).
71
Bledsoe 1881, 6.
Радж Пател и Джейсон Мур блестяще продемонстрировали, что с тех пор капитализм всегда развивался за счет экспериментов, которые проводил на границах своего распространения, прежде чем импортировать эти идеи в Европу. Раньше такими пограничными регионами были Новый Свет, Африка, Австралия, теперь речь идет о космосе. Еще Маркс замечал, что «для скрытого рабства наемных рабочих в Европе нужно было в качестве фундамента неприкрытое рабство в Новом Свете» [8] {72} .
8
Маркс К. Капитал. Т. 1. – М.: Государственное издательство политической литературы, 1952. С. 763.
72
Marx 1964 [1867], 1222–1223. Ссылка по Ginzburg 2021, 23.
Завоевание мира сопровождалось порабощением миллионов мужчин, женщин и детей. Институт рабства был не нов, но ему впервые потребовалось оправдание. Этим занялись папы и их клирики. Уже во время крестовых походов ученые богословы постановили, что пленных мусульман разрешено продавать в рабство, поскольку они враждебны христианству {73} . А что насчет тех народов, с которыми, например, столкнулись португальцы в Африке? Сложно считать врагами христианства людей, которые никогда о нем не слышали. Король Португалии написал папе римскому, а тот дал исчерпывающий ответ: африканцы – язычники, а значит, враги Христа.
73
Stevens-Arroyo 1993.
«Справедливо желая, чтобы все, что касается целостности и распространения веры, за которую Христос, Бог наш, пролил свою кровь, процветало в добродетельных душах верующих ‹…›, мы настоящим даруем вам нашей апостольской властью полное и неограниченное разрешение вторгаться [в другие края], искать, захватывать и покорять сарацин, язычников и всех прочих неверных и врагов Христа, где бы они ни находились ‹…›, и обращать их в вечное рабство» {74} .
74
Цит. в Patel & Moore 2017, 92. См. Maxwell 1975, 53.
За этим обоснованием последовали и другие, сначала теологические, подобные процитированному выше, а позже, с изобретением понятия расы и разработкой теории расового неравенства, – «научные» {75} . Вот так Европа в течение пяти веков правила миром, навязав ему свой порядок: женоненавистнический патриархат, рабство и расизм, произвол колониалистов, религиозную нетерпимость и подавление мысли, уничтожение окружающей среды ради экономической эксплуатации {76} .
75
См., напр., Patel & Moore 2017, 185–190.
76
Разрушение Мадейры португальцами, которое замечательно проанализировали Радж Пател и Джейсон Мур (2017, 14–36), – классический пример этой парадигмы.