Переплетения судеб
Шрифт:
Особой уверенности эти бумаги не внушали. Тут были и распечатки с ноутбука Романа, и старые блокноты, и чертежи с записями из отцовского кабинета, и страницы, вырванные из его бортового журнала, и, кажется, даже заметки самой Зоры. Эш узнал ее косой почерк на одном из листов в самом верху стопки и склонил голову набок, чтобы прочесть написанное.
«Черт, и что же все это значит?»
Он нахмурился, не в силах скрыть своего разочарования.
– Я так понимаю, с математическими расчетами по-прежнему
– Что-то не припомню, чтобы с нашей последней встречи я получила ученую степень по теоретической физике, – огрызнулась Зора и помассировала веки. – Все бы сейчас отдала за хороший учебник – но увы. Старых списков продуктов у меня предостаточно. А вот книжек – ни одной.
Эш знал, что в ответ лучше всего промолчать. Жалобы на нехватку книг продолжались уже несколько недель. До землетрясения у Профессора была огромная библиотека старых учебников, но после катастрофы она бесследно исчезла – вместе с частью записей. В школе Зора ни физику, ни основы математического анализа не изучала, а учитывая, что интернет, который раньше худо-бедно работал по старенькому модему, на прошлой неделе окончательно пропал, она никак не могла разобраться в записях.
И потому почти все отцовские заметки выглядели для нее как сплошная тарабарщина. Чандра попыталась было помочь Зоре с несложными уравнениями, однако, как она сама любила повторять, одно дело – разбираться в медицине и совсем другое – в путешествиях во времени.
– Вот если понадобится удалить кому-нибудь почку – зови, – сказала она Зоре. – В остальном же я пас, – она покосилась на сложные уравнения и скорчила недовольную гримасу.
– Ну и зачем ученому хранить у себя в кабинете столько хлама? – недовольно проворчала Зора, схватив несколько помятых листов бумаги. – Всякие чеки, старые списки, листы, изрисованные божьими коровками, танцующими чечетку…
Она устало потерла глаза, оставив на носу два грязных пятнышка.
– Наивно было думать, что я смогу в этом разобраться без него. Мир обречен. И мы тоже. Пора бы уже… опустить руки.
– Опустить руки… – едва слышно повторил Эш, и на душе у него вдруг стало невыносимо тяжело – казалось, все мирские тяготы разом легли ему на плечи.
Комнаты мотелей, сальная улыбочка Мака, склоненная набок голова Миры.
«Куда же нам теперь идти?»
Он обессиленно провел ладонью по лицу. В этом проклятом, обезображенном мире ему осталось жить всего неделю. Если не меньше.
А как бы ему хотелось растянуть это время.
По жилам разлилась огненная ярость – еще мгновенье назад ее не было, и вот она уже заполнила его без остатка, смешавшись с отчаянием, печалью и – будь она проклята! – надеждой, от которой он никак не мог отделаться. Он поднялся и стал привязывать лодку – резкими, отрывистыми движениями. Приятно было наконец выпустить пар – пускай и посредством
Он заметил, как-то отстраненно, точно все это происходило и не с ним вовсе, что все вокруг напряженно затихли. Эш поднял глаза. Уиллис замер на стуле, сжав в одной руке нож, а в другой – деревяшку, Зора остановила рассеянный взгляд на своих бумагах, и только Чандра смело смотрела ему в глаза. Хитрить и таиться она никогда не умела.
– Что такое? – спросил он. Вопрос прозвучал настолько резко и грубо, что ему сразу стало совестно.
Зора шумно вздохнула.
– Ты, по-моему, немножко не в себе.
– Глупости.
Чандра фыркнула.
– Кажется, нам всем надо немного отдохнуть, – заметил Уиллис и отложил свои инструменты на столик, стоявший неподалеку. Эш заметил, что кусочек дерева начал приобретать очертания – оказывается, Уиллис успел вырезать человеческую голову и плечи, но пока поделка оставалась в его огромных руках, этого было никак не понять. – Может, в «Данте» сходим?
Зора потянулась и зевнула.
– Да, не отказалась бы я сейчас от стаканчика.
– Только в душ загляни, – поморщившись, напомнила Чандра.
Зора метнула в нее гневный взгляд, и Чандра пожала плечами.
– Скажи, ты когда в последний раз мылась в ванной, а не из этого кувшина?
– А я лучше помолчу, – тихо проговорил Уиллис.
Эш по-прежнему крепко держал веревку. Он намотал ее на столбик до того туго, что отдельные ворсинки вздыбились и растрепались. Ободранные ладони жарко пылали.
От одной мысли о том, чтобы пойти в бар к Данте, засесть за их любимый столик, пить со всеми спиртное и фальшиво посмеиваться над шутками Уиллиса и нелепым флиртом Чандры, в голове запульсировала боль. Он поморщился и потер виски, надеясь ее прогнать.
– Эш? – встревоженно позвала Чандра. – Как ты? Знаю, ты очень надеялся, что…
Эш почувствовал, как все до единой мышцы напряглись и налились тяжестью, и покачал головой.
– Выйду-ка воздухом подышу, – бросил он и резким движением застегнул куртку до самого горла.
Чандра с отчаянием посмотрела на него.
– Да ладно, Капитан, пойдем с нами! – позвал Уиллис. – Будет весело, вот увидишь!
– Немного прогуляюсь, – будто пропустив его приглашение мимо ушей, сказал Эш и направился к двери в дальнем углу мастерской. – Встретимся у «Данте». Или еще где-нибудь. До скорого.
Уиллис хотел было что-то возразить, но Зора остановила его, вскинув руку.
– Пусть идет, – тихо сказала она, не глядя Эшу в глаза. Выходит, она злилась. Злость вообще была главной ее реакцией на чужие эмоции, которых она никак не могла одобрить. Но сейчас Эшу было не до этой ее причуды.
Он распахнул дверь и вышел на пристань. Ледяной ветер обжег лицо и надул куртку, точно парус.
Эшу вспомнились темные волосы Дороти. И ее глаза.
Сейчас ему надо остаться наедине с собой.