Переполох в Академии Сказок
Шрифт:
— Ты кричала громко, — богатырь сел подле нее, робко коснулся ведьминой ладони, а потом, решившись, взял ее руки в свои. Луша замерла, чувствуя, как сердце удар пропустило. — Я как в тумане был, но мне вдруг боязно стало. За тебя. Прежде ты не кричала, а тут… Голос такой был, как будто в отчаянии. Я глаза открыл, гляжу, а вокруг — нежить зубастая. И ты одна среди них, как пятно огненное… А потом тонуть начала.
— Это ты меня вытащил? — не своим голосом спросила Луша. — Не Горыныч?
— Не Горыныч, — уголком рта улыбнулся Богумил. — А потом целительские заклятья вспоминал, все, какие знал. Я думал, что опоздал…
—
— Можно, я буду тебя держать? — мягко спросил богатырь.
Луша говорила о том, что перед смертью ведьма должна передать силу. Но сейчас она смотрела на Богумила и глазам не верила. Куда только подевался неловкий и ветреный молодец, оседлавший трехглавого змия? Словно за то время, пока она спала, богатырь возмужал, остепенился и превратился в того самого, что во сне на белом коне прискакал. И она вдруг ему поверила. Такой сможет, удержит и мятежное ведьмино сердце, и силу ее могучую древнюю сбережет. Станет ей защитой и опорой.
— Только крепко держи, — тихо ответила Луша.
— Так?..
Лукерью подхватили крепкие руки, и через миг она оказалась на коленях Богумила. Кто первый потянулся навстречу, теперь уже неважно. Важно то, что ведьма вдруг почувствовала себя маленькой и слабой, такой, какой никогда прежде она не была. А Богумил целовал ставшую вдруг ласковой и покорной Лушу так сладко, что ей хотелось, чтоб вечно это длилось. Чтоб слышать, как бьется в груди его богатырское сердце, как шепчет он ей на ушко, что она его долгожданная и единственная, и готов он с ней хоть на край света, хоть в навье пламя. Последнее-то Лукерью и отрезвило.
— Где Горыныч? — сбивающимся голосом спросила она.
— Обещал в полдень воротиться, — отозвался Богумил. — Летает.
До полудня оставалось всего ничего. Поэтому ведьма все-таки глотнула мутное зелье из пузатой склянки, под приглядом богатыря умыла в озере лицо, а после даже согласилась поесть. Все это время Богумил не отводил от нее внимательного взгляда. В конце концов, Луша не выдержала.
— Что?
— Могу я пойти вместо тебя? — выпалил богатырь. — Не подумай, я не силу хочу. Мне за тебя боязно.
— Не можешь, — твердо ответила Лукерья. — Кровь во мне течет особая, в навье пламя шагнуть я не боюсь. И выбраться теперь мне есть для чего. Для кого.
Она улыбнулась, подняла голову вверх и помахала рукой подлетающему Горынычу. Вскоре они уже сидели на спине трехглавого змия, любуясь, как блестит на солнце чешуя, как проплывают мимо пушистые белые облака и волнуется от легкого ветра где-то внизу поле, полное желтых подсолнухов.
Глава 31. Глаза б мои тебя не видели
Васена и Ратислав двинулись в путь, едва рассвело. Чаровница сонно покачивалась в седле, и богатырь то и дело недовольно косился на нее, проверяя, чтоб не задремала да с кобылы не свалилась. Пусть Искорка и покладистая, нрав у нее добрый, да только ловить зазевавшихся всадников не обучена. Василиса же с недавних пор стала для Ратислава дороже всех сокровищ, что оставил он в Кощеевом замке, когда подался мир посмотреть да себя показать. Прадед именно так это называл, сетуя, что некому дело наследное передать. А чего там передавать, когда все сундуки
— Василисушка, — позвал богатырь, надеясь, что за разговором дорога пойдет бодрее. — А чего ты давеча читала? Никак из тайной библиотеки ту самую книгу уволокла?
— А ты откуда знаешь? — смутилась девица.
— Больше-то про источники нигде нет, — улыбнулся Ратислав. — Так что там?
— Ой, там так любопытно! — Василиса мигом ожила, неловко подскочила, чуть не упав на бок, охнула и вцепилась в седло так крепко, что аж костяшки побелели. — В общем, источник этот чаровали двое. Оказывается, испокон веков и добро, и зло колдовскую силу делят, чтоб всем поровну досталось. А те два источника, что мы ищем, будто речка буйная — никогда не знаешь, даст или отберет чего. Иной раз придет малосильная колдунья, прикоснется — и силищу такую обретет, что едва справиться может. А бывало и наоборот, когда могущественные чаровницы становились простыми девицами, ни к какому колдовству не способными. Все равновесие сказочного мира перепутали. Тогда и решили Василиса Премудрая и Соловей Разбойник, что все должно быть честь по чести: коли предсказать, что источник вытворит, невозможно, сталбыть, надо их так запечатать, чтоб случайно никто не отыскал.
— Но они-то, выходит, без труда найти смогут?
— Так, да не так. Кто ж врагу своему доверится? Чары там такие хитрые, что и сами они ни в жисть пропажу не сыщут. Но на всякий случай оставили лазейку, ту, о которой нам Нестор говорил. Кто же знал, что Кощей на светлую сторону перейдет? Не осталось у Соловья никого, в ком кровь течет и живая, и мертвая. А вот со стороны света была Яга. Любопытно, кто отправился искать второй источник? Ох! Лушенька!
— Если я хоть что-то понимаю в наследной магии, — поспешил успокоить Ратислав, — Лукерья справится. Иначе и быть не может, слышишь?
Васена кивнула. За подругу было боязно. Но еще хуже будет, если силы темные придумают, кто в навьем пламени выстоять сможет. Коли Яга и Кощей на стороне света, тогда кто бы это мог быть?
— Любая навья тварь, — грустно ответил Ратислав, когда Василиса спросила его об этом. — Достаточно лишь отвлечь на себя пламя, чтоб наложить чары на источник.
— Какие чары?
— Васена, я ведь тоже светлый, хоть сразу и не скажешь, — кисло улыбнулся богатырь. — Про темное колдовсво не ведаю. Прадед больше не использует, а где бы я еще мог его увидеть?
— И то верно, — вздохнула девица, а про себя подумала, что если бы не было так страшно, было бы жуть как любопытно.
Долго ли, коротко ли, а с каждым шагом приближались Василиса и Ратислав к заветному источнику. Им казалось, что они просто держат путь на север, когда на самом деле все было куда сложнее. И ни в одной книге об этом написано не было ни строчки. Секрет же источника был в том, что явится он тому, кто готов его сберечь, собственной жизни не жалея. Не чая о силе могучей, лишь мечтая о мире и согласии. Об этом как раз и размышлял Ратислав, поглядывая на невесту. Готов ли он был встретить свою погибель? Не раздумывая. Главное, чтоб Василиса была невредима и счастлива. Он как-то позабыл подумать о том, что без любимого счастье девичье не случится.