Перерождение (история болезни). Книга первая. Восьмидесятые годы - 1992 год
Шрифт:
Ноябрь. Дрейф политических взглядов: от появления сомнений и смятения до полной измены самому себе. Удивительно бывает: а был ли этот человек личностью? Это по– видимому о Собчаке было написано в «Огоньке»: «Некоторые скачут из постели в постель и всякий раз кричат – ну наконец-то настоящая любовь!» А может быть, о Травкине.
Родственник в Москве «подвинулся» от благородного «демократа» (ранний Ельцин) до сторонника черной сотни. Только бы не коммунисты! «Вам не понять народ, но это даже не ваша вина, а беда», – поучительно говорит он, подвыпив и чувствуя себя почти прокурором. Что у трезвого на уме, то у пьяного на языке.
Есть и оправдывающие и оправдывающиеся:
6 ноября 1991 г. Письмо из Рязани – от братьев.
«Очень переживаем, что творится с нашей Родиной. Сплошной идиотизм. Эти самозванные депутаты-демократы спешат вытравить идею коммунистическую с корнем. Ходили на торжественное собрание, посвященное Октябрю. Организовано Движение «За коммунистическое возрождение». Тяжело было смотреть: 200 ветеранов войны и труда, молодежи нет. Завтра идем на демонстрацию от площади Победы до площади Ленина, там пройдет митинг совместно с «Объединенным фронтом трудящихся». Власти велели: «без ограничения движения транспорта» – вот как. Только что передали по радио: Ельцин запретил партию».
Декабрь. Жизнь в вузе меняется. Меняются не только люди, но и установки. Сделал доклад на учебно-методической конференции «Особенности деятельности вузов в новых условиях экономической и политической жизни». Сделал попытку отстаивания марксистских взглядов в этих новых условиях и понял, что это все-таки форма борьбы. Привожу некоторые тезисы:
«Департизация, а именно – отказ от шаблонов, догм, лозунгов, обязаловки, ложного представления об идеологической дисциплине, от низкопробности директивных требований и указаний, по-видимому положительно скажется на процессе преподавания. Однако отказ от положений диалектического материализма, методологии исторического анализа, стыдливое упоминание о марксистско-ленинском учении, отказ от критических комментариев фактов издевательства над социалистическими ценностями – обедняют не только диагностический, но и любой процесс познания, разрывают реальную историческую основу развития науки, делают педагога молчаливым соглашателем с сомнительными ценностями современной «демократической революции».
«Введение новых экономических условий потребует пересмотра основ общественных отношений вуза и его учебных баз и перехода к рыночно-арендным связям. Это может привести к экономическому диктату главных врачей – хозяев… Очевиден рост стоимости научно-диагностической аппаратуры и ее ремонта. В условиях дефицита снабжения и амортизации старой аппаратуры возможна постепенная ликвидация материальной базы для научно-исследовательской работы. В связи с этим необходимо экономическое обоснование планирования НИР. Назревает вопрос и об экономической основе подготовки и использования молодых специалистов».
Входят в жизнь новые термины и стоящие за ними жесткие условия ринга для миллионов. Главный термин – рынок.
Декабрь. Прочел в «Правде», которая вновь стала выходить, предложение поддержать Музей В. И. Ленина в Москве и перевел на указанный счет небольшую сумму. Хоть какая-то возможность участия в нашем общем деле.
Декабрь. Письмо из Ленинграда от сослуживца по Военно-медицинской академии. «Наша петербуржская жизнь прескверная. Очереди за хлебом, колбасой, яйцами, молоком, мясом – нескончаемые. Сейчас Питер не работает, а весь стоит в очередях. Я как-то
Только одного и добились: переименования Ленинграда в Санкт-Петербург (господа Басилашвили, Салей, Куркова, Собчак и др.). Зато как «опустили» петербуржцев буквально за 4 месяца своего правления, как будто война прошла.
Декабрь. Сообщили о возобновлении деятельности КПРФ, вот-вот должно состояться решение Конституционного суда на этот счет.
Горбачев пытается что-то изображать из себя, играя на заработанной им привязанности Запада. Но выглядит «отец нового мышления» как аденомщик, утративший способность мочиться. Жалкая течь.
Беловежская пуща. Заговор расчленения живого тела СССР. Рубка мяса на крупные куски началась. Мясники известны.
Из письма друга (Москва, Солнцево): «….Уж очень унылая и неприятная картина завершает 1991 г. Улыбаются только руководители, а остальным не до улыбок и веселья. Несомненно, что крах охватил все стороны жизни. Даже теоретические основы нашего государства развенчаны в пух и прах… Люди вынуждены терпеть этот бардак, надеясь на новые успехи, обещанные теперь уже к 1993 г.».
Раздвоенность. Обычная жизнь, из которой не вырвешься, и порождаемый ею же протест. Негативизм, неудовлетворенность, нетерпимость. Разрыв с прежними друзьями. Непрощение. Дефицит радости. Стремление уйти, обособиться, спрятаться. И, напротив, радость от общения с редкими единомышленниками, радость забвения реальности, всполохи единения на митингах, уверенности, торжества, отвоеванного успеха. Нужно объединяться: дерево с одиноким корнем – гибнет.
Многие все происходящее воспринимают легче. А мне тяжело. Многое отнято: Родина, духовные ценности, уважение к памяти о прошлом, возможность самоотверженно работать, ощущение мечты и обеспеченность ее выполнения, заработанная безопасность для детей и внуков. Отняты книги, на которые ушли годы. К этому добавляется отход друзей и родных по разным причинам, может быть, оттого, что они не были выслушаны. Конечно, нужно больше слушать людей, не спешить ставить политические «диагнозы», вдумываться в противоречия.
Жизнь еще бурлит и еще чего-то требует. Но это все не то.
Общая тенденция развала государства и его финиш просматриваются уже сейчас. Иногда кажется, что это замедленная катастрофа на гонках: беспорядочное движение, неуправляемость, отлетают крылья, колеса, обшивка, вылезают кишки… Зрители есть, но не более.
21 декабря ложусь в госпиталь на обследование в связи с объявленным увольнением.
По недосмотру все еще выходит в эфир передача «Встреча с песней». Ведет ее Виктор Татарский. «Словно замерло всё до рассвета, дверь не скрипнет, не вспыхнет огонь, только слышно – на улице где-то одинокая бродит гармонь…» Это – наша школьная песня. Бродили целым классом по поселку Шереметьевка, девчат провожали и пели…
Как услышу – за душу берет
Конец декабря. Очередь за молоком в 120 человек. Всё, в том числе молоко, подорожало. Очередь – школа социального воспитания. Мужики-рабочие говорят: «Пар из людей выпустили, теперь ярмо можно вешать». Встают заводы. Денег у людей нет. Но не у всех – плодятся ларьки. Социальная пропасть растет.
Конец декабря. Из письма однополчанина – подполковника в отставке В. М. Головина, моего старшего врача в Рязанском парашютно-десантном полку в далекие пятидесятые годы.