Перерождение. Часть 2
Шрифт:
– Думаешь, прокатит?
– А какая разница? Болтать он не будет, не в его интересах. Да и не замечен в непорядочности. Старой закалки ученый. А что выздоровел, так, может он ледяной водой начал обливаться. Второй Порфирий на нашу голову! Кстати, не вздумай посоветовать ему эту отмазку. Придумайте что-нибудь попроще. А то загубите последователей – Юна долго хихикала, вспоминая что-то свое.
Я смотрела не нее и думала, что уже и сама воспринимаю ее как живую девушку, и характер у нее уже такой колючий становится, и ехидства хоть отбавляй. И все это я? Нет, не верится. Зачем бы я себе
– Ну-ну – прокомментировала девушка мой внутренний монолог и, как в самом начале нашего знакомства, просто исчезла.
* * *
Глава 22. ч.8
Отключившись от беседы с Юной, я с удивлением осознала, что оба собеседника, до того увлеченно общавшихся между собой, с любопытством смотрят на меня.
– Что? – не поняла я.
– Да ты уже полчаса сидишь и смотришь в одну точку.
Ну подруженька, ну погоди! Это типа демонстрация «накатило»? А как же предупредить, что время включено? Ведь уже давненько общаемся вне нашего времени, особенно на людях. Отомстила, вредина.
– У тебя что, заранее все спланировано было? Знала, что я выберу? – мысленно возмутилась я.
– Ну-у… не совсем чтобы… у меня много разных заготовок, какая-нибудь подошла бы – снизошла она до ответа.
Я только покачала головой в ответ и переключилась на мужчин. Тяжело вздохнула и начала пересказывать Владиславу заготовленную байку. Он чуть иронично улыбался, чувствовал, что где-то подвираю, но в то же время своими глазами видел мое «выпадение» из реальности, и в последующее продолжение оздоровительного процесса поверил целиком и полностью. Результат, как говорится, налицо. Но, как умный человек, настаивать на полной откровенности не стал.
Что до «легенды» для окружающих, то ничего нового тут придумать не смогли. Так и остановились на якобы «оздоровительных» комплексах, тем более, что процесс идет постепенно. А может или не может такое быть, пусть исследуют. Сейчас этих методик пруд пруди. Пусть отыщут тот вариант и ту последовательность, которая привела к таким поразительным результатам. Владиславу Эдуардовичу, конечно, придется покорпеть в сети, хоть познакомиться с некоторыми из них. А там… ну бессистемно пробовал, ну смешивал, ну так не химический же состав изобретал, а так, уже без всякой надежды что-то пытался делать. Фиксация процесса? Записи? Какие могут быть записи? Тут от отчаяния и мочу начнешь пить, есть же и такие абсурдные методики. Вот и пусть разбираются. А что до анализов и проверок, то он за последнее десятилетие столько этих процедур прошел, на десяток жизней хватит. Одной больше, одной меньше, не страшно.
На том и остановились.
С Данилычем вообще не видели никаких проблем. Поседел в один миг, стресс пережил. Обратный процесс произошел, так тоже очередной стресс – у меня же потоки пропали – его мечты и надежды рухнули. А уж как отразилось на внешности – он за то не ответчик.
Шито все белыми нитками, но доказать и проверить обратное невозможно. На том и порешили. Владислав гостил у нас еще два дня, расслабился, посвежел, отъелся. А с его отъездом вновь испеченная наставница почище цербера вцепилась в меня, не давая
* * *
После очередной изнурительной тренировки, от которой, казалось, закипали мозги, я тихо блаженствовала в одиночестве, предаваясь своему любимому занятию – размышлениям на тему, на любую тему, которая на этот момент засела в голове. А там у меня стоит большой-большой вопрос – чего же я хочу от жизни? От этой жизни. В прошлой-то и вопросов не было, потихоньку дожить, не обременяя никого. Так и получилось, ушла тихо-мирно. Пока боролась здесь за место под солнцем, прошлое отступило, ушло, только отголосками иногда цепляет, и все реже. Словно сон растворяется, уплывает. Еще немного, и вовсе не вспомню, кем была, когда была, зачем была. Как знать, может все мы так помним-забываем, просто, у каждого из нас свой порог установлен для принятия новой жизни? А я как-то выбилась из графика?
Впрочем, совсем не о том хотела поразмыслить.
Уж очень пугают меня свалившаяся на мою голову ответственность. Хотя бы Владислава взять. Ведь всего лишь хотела облегчить ему существование. А вышло даже не из пушек по воробьям, а целой атомной бомбой по комарам. Получается, что мои возможности на много порядков выше моих знаний и умений. Как бы еще чего-нибудь не вытворить по недоразумению. Не продумали чего-то там свыше, или я сама где-то накосячила, но выход один – бежать и догонять. Бежать за знаниями, догонять умениями.
А дальше что? Залечивать раны Планеты? Предотвращать катастрофы? Ликвидировать последствия аварий? Нянькать человечество? Что от меня требуется? Наверное, все же, не то. Да и не хочу я скорой помощью работать. Хм… Амбиции, однако, растут, пора сказку о рыбаке и рыбке вспоминать.
Светлая мысль о смысле моего теперешнего существования так и не пришла мне в голову ни в этот, ни в последующие дни. Но одно мне совершенно ясно – нужно как можно быстрее собирать «команду» проводников. Искать, воспитывать, оберегать. Иначе так и останусь крохотным светлым, но малоэффективным, пятнышком на фоне практически бессмертной планеты.
– Сама додумалась, или подсказал кто? – прорезался в голове голос Юны. Нахальничает девушка, уже без спросу в голову лезет. Совсем никакой личной жизни.
– Ты о чем?
– Да о светлых пятнышках – она рассмеялась. – Какое уж ты пятнышко, тем более светлое, скорее клякса. Большая разноцветная клякса. И с каждым днем становишься больше.
– Ох, девушка, как же мне сложно стало тебя понимать! Давай уж, иди сюда. И ночью покоя нет – бурчала потихоньку я – только спать собралась.
– Хотела бы спать, давно десятые сны смотреть могла. – Появляясь из ниоткуда, отфутболила Юна. И вдруг скривила свое идеально прекрасное лицо и заплакала.
Я выскочила из кровати, ошеломленная этим зрелищем, подбежала к ней, пытаясь утешить, но кроме как залезть и примоститься рядышком на подлокотнике кресла, обнимая и прижимая к себе, ничего не смогла ни сказать, ни сделать. И неожиданно тоже заплакала.
– А ты-то чего ревешь? – внезапно остановив слезы, спросила девушка. Я пожала плечами, недоуменно прислушиваясь к себе. Желание плакать пропало.