Перерождение. Часть 2
Шрифт:
– Странно. Что это было?
– Маша, мне кажется, я становлюсь человеком – задумчиво произнесла она. От неожиданности я едва не упала с кресла, невольно ухватившись за ее руку и оставляя на предплечье красные следы ногтей. – Вот видишь, реакция как у обычного человека. Я уже пробовала, они скоро исчезнут, но мне больно.
Я притихла и сжалась в комочек. Опять что-то напакостила. И даже не заметила. Ведь я тоже почувствовала ее боль.
– Это тоже я? – спросила убитым голосом.
– Похоже, что так.
– И что теперь будет? Ты
Юна растерянно посмотрела на меня и вдруг кинулась меня обнимать.
– Да ты что? Машенька, подруженька моя, как ты могла подумать? Я плачу, потому что скучаю без тебя. Мне все время хочется рядом быть. И мне очень нравится, что я теперь такая. Никогда, ни в одном воплощении, слышишь, ни разочку я не плакала, не чувствовала, не смеялась! Маша! – Она вскочила, схватила меня в охапку и закружила по комнате. – Машуня ты моя! Я просто счастлива!
Она порхала по комнате со мной на руках, а я болталась в воздухе и не могла не думать, чем теперь нам обернется очередной финт мироздания. И куда эту сумасшедшую девчонку теперь девать.
* * *
Глава 22. ч.9
– А все же… Почему я клякса?
– Да потому что ляпаешь спонтанно куда-ни-попадя, и никогда не знаешь, что в очередной раз выкинет твоя дурная головушка. Я уже не говорю о мелочах в процессе обучения. Там хоть я прикрываю тебя, но что с твоими самопроизвольными вывертами делать, даже я не знаю. Ладно Иван, и с Владиславом понятно, пожалела старика. А вот зачем из ГБэшника негра сделала?
– Как будто ты против была? – мы залились смехом – ох, я тогда злющая была! Пусть теперь ищут предков с африканской кровью.
– Ой, не могу – постанывала от смеха Юна – как ты его тогда! Чтоб всегда было видно, как негра на снегу!
– А нечего за нами подглядывать! Пусть теперь попробует! Да и не такого уж негра, так чуть-чуть… притемнила, волосы закурчавила. Он даже симпатичнее стал на мой взгляд. – отсмеявшись, я слегка приуныла – Юна, а отключать меня от поля Планеты на время никак нельзя?
– Тьфу на тебя! Столько сил вложено! И думать не смей! – Вскинулась девушка. – Как только оборвешь связь, уже не сможешь восстановить. Ты думаешь, почему проводники вывелись? Почему детей с даром так оберегали в прошлом? Не понимаешь, что любое нарушение установления связи ведет к ее утере? Ладно, не кисни, - смилостивилась она – придумаем что-нибудь. Хорошо, что ты уже при работе научилась разделять поля, и то хлеб. А спонтанные всплески, надеюсь, уйдут постепенно.
Ты все же ответь, зачем мужику фейс попортила?
– Так уж и попортила, намного симпатичнее стал – буркнула я, насупившись – а зачем он за нами подглядывал?
– Ну меня он, если честно, не видел, а за тобой ему и подглядывать неинтересно, я полагаю. Что он там увидеть мог! – Девушка застыла, все еще держа меня на весу, потом отпустила и уселась в кресло. – А ведь я уже и сама забываю, что меня никто не видит. Да и ты,
Вот так фокус! А я и не подумала об этом.
– Ты?
– Нет. Ты сама справилась – она пожала плечами.
– Как это? – удивилась я еще больше.
– Ты свой дом чувствуешь?
Я уверенно кивнула. – Конечно.
– А сейчас представь, что твой дом – вся Земля.
Немного попыжившись, я поняла тщетность своих попыток и с надеждой посмотрела на Юну.
– Подсказывать не буду. Вот тебе и задание на завтра. Вспомни, как и почему ты увидела наблюдение.
Попробуй сама разобраться. До встречи – махнула рукой, исчезая и оставляя знакомый шлейф легкого серебристого смеха.
Вот всегда так. Домашнее задание она мне дала! Заррраза… а ничего, что сейчас уже ночь? Самой-то ни есть, ни спать не надо.
– Высоко сижу, далеко гляжу… – хихикнула девушка – ты-то за собой ничего не замечаешь? Спишь ведь уже по три-четыре часа в сутки… и ничего, жива.
Этим она меня совершенно доконала. Действительно, за почти два месяца занятий, я все меньше спала, отключаясь на несколько минут, когда была пауза в тренировках. И внимания не обратила. Это надо же! И физически подросла. И внешне уж никак не на три года выгляжу. Вон Ваньку взять. Всего на год меня младше, а как был карапузом, так и остался. Едва говорить научился связно. Елки, опять я в сторону ушла от задания. Готовить надо, иначе подруженька-наставница моя весь день измываться и ехидничать будет. Надо ж было такую ехидну вылепить. И не изменишь теперь, да и, положа руку на сердце, она мне такой именно и нравится.
– Вот-вот! – Насмешливый комментарий не задержался.
Мда… Живу как сама с собой общаюсь. Что не так уж и далеко от истины. Было бы это лет на двадцать-тридцать пораньше, точно решила бы, что у меня раздвоение личности или шизофрения, или еще какое-нибудь психическое расстройство.
Юна все более очеловечивается. И, как выяснилось, моими стараниями. Но мне кажется, что и сама она с успехом участвует в этом процессе.
Интересно, как бы отреагировал мой педиатр, расскажи я ему о своей подружке? Пожалуй, даже откровенная демонстрация девушки скорее убедила бы его в том, что у него тоже глюки, чем заставила бы признать ее реальность.
– Маша! Не отвлекайся!
Ну вот что за жизнь! Шаг вправо, шаг влево – расстрел! А я, может, по Митьке скучаю. Как там мое солнышко!? Скоро приедет, тоже скучает, мой маленький. А похудел как! Лежит, сопит потихоньку, тени вон под глазами. И был-то тонюсеньким, а теперь совсем истаял. Сердце защемило от жалости, и Митя пропал.
Ой, заснула я ненароком, что ли? Митьку увидела, соскучилась я по моему маленькому неугомонному дружочку.
И как тут объяснить, что не могу я сейчас никакими заданиями заниматься. На ходу засыпаю. Вообще-то, на «лежу» заснула. Тьфу, опять запуталась.