Перерождение

Чередий Галина Валентиновна

С минуту я постояла, рассматривая в зеркале раздора свое отражение. Да уж, видок у меня ужасающий. Расстегнула куртку, вглядываясь в те места, где еще сутки назад были повязки. На месте ран красовались лишь бледно-розовые росчерки и точки на коже. Уставилась в глаза своему отражению, узнавая себя и в то же время ища отличия. Ведь они должны быть. Потому что, судя по всему, я больше не прежняя Аврора, а нечто другое. Сейчас, когда наконец я осталась хотя бы в условном уединении, осознание всего начало накрывать меня. Кто я теперь такая, почему все должно было случиться именно со мной, неужели жить мне осталось считанные дни. И куда делся мой Барс?! Внутри защемило, стало бесконечно жаль себя, своей жизни, утраченной человечности, своего дома, который был всегда моей крепостью и укрытием, а теперь был захвачен наглым вторженцем, развлекающим себя издевками надо мной. Торопливо я включила воду погорячей, забралась в душевую кабину и только тогда позволила себе раскиснуть. Зажав себе рот

и жмуря глаза до рези, я давилась беззвучными рыданиями, перебирая каждый момент пережитых боли и страха и позволяя себе откровенно паниковать перед грядущим. Конечно, когда я выйду, распухший нос и красные глаза сдадут меня Риэру с потрохами. Но в эти минуты мне было плевать на новые насмешки. Мне нужно было хоть как-то выпустить из себя огромный удушающий ком, иначе он разорвет меня изнутри. Открыв в какой-то момент глаза, я так и замерла, подавившись всхлипом, потому что увидела сквозь запотевшую преграду стекла крупный темный силуэт. Риэр, а это точно был он, неподвижно сидел на корточках у стены ванной и, несомненно, прекрасно слышал, что со мной творилось, как бы я ни душила издаваемые звуки. Истерику мгновенно как рукой сняло, и я вся напряглась в ожидании какой-нибудь колкости, которую он не преминет ляпнуть. Но вместо этого он наклонил голову набок, наверняка еще прислушиваясь, и спустя полминуты встал и совершенно беззвучно выскользнул из ванной. И только когда я облегченно привалилась к стене и успокоила более или менее дыхание, из-за двери раздался его громкий голос с обычными цинично-насмешливыми нотками:

– Если ты закончила отмокать и жалеть себя разнесчастную, то вылезай и приготовь нам что-нибудь пожрать!

– Скотина! – пробормотала я себе под нос.

– Я все слышу!

ГЛАВА 33. ИГРУШКА

Несмотря на приказ Риэра, я покидать ванную не торопилась. Вытираться пришлось осторожно и медленно, невольно шипя, когда задевала самые болезненные места. Под конец уже стало казаться, что я вся болю, с ног до кожи головы. Бактерицидный спрей, слава богу, не вошел в число изъятых Риэром вещей, так что я щедро обработала все ссадины, сжимая зубы и отчаянно матерясь про себя от жжения. Постояла, давая средству впитаться и высохнуть, и только после этого аккуратно стала одеваться. От лифчика все же пришлось отказаться, так как ребра были категорически против. Зато вот простые хлопковые трусики и футболка почувствовались как чертово благословение. Наконец-то я не голая, причем в собственной одежде, остро пахнущей моим любимым ванильно-кокосовым кондиционером. Этого оказалось достаточно, чтобы ощутить себя капельку счастливее, пусть и ненадолго. Едва я открыла дверь из ванной, тут же замерла, учуяв посторонний запах. Кроме этого со стороны прихожей доносилось какое-то бормотание, отдаленно напоминающее корявую попытку что-то напевать, и тихие, скрежещущие звуки металла об металл. Кто-то решил вскрыть мою и без того безнадежно сломанную дверь? Ерунда какая. Ее же только пальцем ткни – и заходи кто хочешь. Я снова принюхалась, уже и не пытаясь анализировать, почему делаю нечто столь не свойственное мне совсем недавно. Кто бы ни ковырял мой замок, пах он… ну не как человек, по всей видимости. А еще он был мужчиной. И даже не желаю думать, с чего я вдруг это знаю. Подкравшись к углу коридора, выглянула в прихожую. Совершенно незнакомый парень с огненно-рыжей растрепанной богатой шевелюрой сидел на корточках перед приоткрытой входной дверью и сосредоточенно тыкал отверткой в мой искалеченный замок. Одет он был вполне себе обычно: явно не новая черная футболка с потертыми физиономиями каких-то рокеров, бывшие, очевидно, когда-то также черными джинсы и ботинки. Тоже черные. Песня, которую он бубнел себе под нос, видно, достигла в его сознании какого-то кульминационного момента, и парень дернул головой, как в конвульсивном припадке, замахал отверткой в воздухе, будто барабанил, и придушенно взвыл что-то, похоже, особенно прочувствованное. Если бы я не считала, в свете последних событий, что присутствие в моей квартире незнакомца смертельно опасно, и понятия не имела о его не совсем человеческой сущности, то, возможно, сочла бы ужимки этого рыжего забавными. Сейчас же я совершенно непроизвольно задалась вопросом: как мне от него избавиться. И где, собственно, долбаный Риэр, чьего присутствия в квартире я как раз не чуяла. Но особо времени на раздумья у меня не было, потому что парень вздрогнул и стремительно повернулся в мою сторону, причем как-то сразу всем телом. Вот только что расслабленно дергался и подвывал, а спустя секунду, все так же сидя на корточках, пялится прямо на меня, выглядя уже как замершее перед прыжком хищное животное. Решив, что и дальше выглядывать из-за угла теперь как-то глупо, я шагнула в коридор, рассматривая рыжего совсем открыто. Странное у него было лицо. Узкое, с очень, почти чрезмерно высокими скулами, тонкими, напряженными сейчас губами и, я бы даже сказала, изящным подбородком, что, однако, нисколько не делало его женственным, наоборот, создавало и подчеркивало впечатление сдерживаемой стремительной агрессии. Глаз его практически не было видно, так как из-за резкого разворота его растрепанные рыжие лохмы упали на лоб и

скрыли их, но пугающая острота взгляда, стремительно исследовавшего меня, была более чем отчетливой. Меня будто физически ощупали от макушки до ступней в пушистых ярких носках, на них и задержавшись. И тут же парень расслабился, переставая походить на готовое к броску животное, смахнул непослушные пряди и вдруг улыбнулся. Нормально так, по-людски улыбнулся, а не высокомерно оскалился или ухмыльнулся, и я на мгновение зависла, потому что подумала внезапно, что видела обычную человеческую улыбку словно в другой жизни. В этой, нежеланно новой, были одни мерзкие усмешки, издевки и смех, от которого мурашки по коже.

– Ты кто такой? – спросила в лоб. Интересоваться, что он делал, вряд ли нужно, тут и так понятно.

– Какая же ты маленькая! – вместо ответа восхищенно произнес рыжий. То есть действительно с восхищением, а не с насмешкой или уничижением, как все остальные, людьми не пахнущие. – Я бы мог, наверное, тебя в карман положить и унести!

Последнее он сказал, поднимаясь на ноги и, естественно, оказываясь намного выше меня.

– Я тебе унесу! – рыкнул Риэр откуда-то с лестничной клетки и появился в дверях за спиной рыжего, предоставляя мне возможность оценить, что он и выше, и шире незнакомца. – Мой пупс – мои карманы!

Я проигнорировала раздражающее прозвище и совсем нелюбезно ткнула в рыжего:

– Это кто?

– Я – Витек! – шагнул вперед рыжий, протягивая руку. Ну, то есть попытался шагнуть, потому что Риэр бесцеремонно схватил его за ворот футболки и рванул назад, практически вышвыривая из квартиры.

– Он никто и уже сваливает! – грубо тряхнул парня мой рабовладелец. – Давай барахло свое собирай и топай, Витрис.

– Что, и чаю не нальете? – Похоже, рыжий нисколько не обиделся на этого хама и продолжил пялиться на меня и улыбаться.

– Нету у нее чая, только какая-то травяная бурда! – отрезал Риэр и вызверился уже на меня: – На кухню иди, чего тут встала на сквозняке.

– А я не гордый, я и бурду выпью! – не унимался Витек. – Я даже за тортиком могу в магазин метнуться и за винцом, чтобы за знакомство накатить.

– Витрис! – рявкнул Риэр тоном «ты меня достал», и тот наконец скис и перестал лыбиться.

Преувеличенно горестно вздохнув, он собрал лежащие на полу инструменты в кожаный рюкзак и все же попятился за дверь.

– Зато я знаю теперь, где ты живешь! – подмигнул он мне, чем, видимо, исчерпал лимит терпения Риэра.

– А теперь взял и резко забыл об этом! – приказал тот.

Он пихнул рыжего в грудь и явно собрался захлопнуть дверь.

– Меня зовут Аврора, и спасибо за ремонт! – успела только торопливо выкрикнуть я. Скорее, не из желания поблагодарить, а потому что это бесило захватчика моих личных квадратных метров. Не все же ему меня доставать.

– Я разрешал тебе чесать языком с кем попало? – развернулся он и стал угрожающе надвигаться, как только мы остались одни.

Бежать мне было некуда, хотя и захотелось этого внезапно очень сильно, поэтому я осталась на месте, упрямо глядя в недоброе лицо Риэра.

– А нечего приводить тогда в мой дом кого попало! – парировала я. – И что-то не припоминаю я запрета с кем-либо разговаривать!

Риэр, прищурившись, смотрел мне в глаза с полминуты, отчего предательские холодные мурашки стали выплясывать у меня на загривке, а потом прошелся взглядом вниз по телу, задержавшись, как и Витек, на моих пушистых носках в зеленую и ядовито-розовую полоску, и поднял бровь. Дались им эти носки!

– Если я не сказал, что можно, значит, по умолчанию нельзя! – буркнул он и прошел мимо в сторону кухни. – Шевелись, я есть хочу! Да и поговорить нам пора.

Только теперь я заметила у него в руках пакет с логотипом мясной лавки, что за углом моего дома.

– Жратвы нормальной я у тебя не нашел! Еще бы не странно, что ты больше похожа на воробья, чем на женщину обычного размера! – сообщил он, плюхая пакет на стол. – Такое чувство, что в этом доме вдоволь жрал только этот жирный мохнатый мешок с кошачьим дерьмом!

Сначала я пупс, теперь воробей, что следующее? Морская свинка?

– Сколько ни ешь, с генетикой не поспоришь! – огрызнулась я. – И я нормального размера, это просто кое-кто другой тут мутант-переросток. А мяса я не ем совсем.

– Теперь ешь, пупс. Кстати, этот твой потерянный вонючка, из-за которого ты тут все соплями и слезами залила, вполне себе неплохо прибомжился в девятнадцатой квартире, двумя этажами ниже, у какой-то бабульки. Стоять!

Едва услышав про Барса, я рванула к двери, но Риэр, мгновенно переместившись, перекрыл мне дорогу.

– Там он пока и останется! – ткнул он мне в центр груди пальцем. – Пока здесь я, его не будет! Да и вообще я бы на твоем месте его там насовсем и оставил. Вряд ли вы теперь уживетесь.

– И как долго ты собираешься торчать в моей квартире и всем распоряжаться? – насупилась я, пропуская пока мимо сознания и то, что действительно, может, стала для собственного кота совершенно чуждым созданием и то, что, наверное, забирать его и правда не стоит, если мне осталось…

– Все будет зависеть от интенсивности твоего желания помочь выследить обратившего тебя, – пояснил он то, что мне и так уже было известно. – Сковородку ставь!