Пересечение
Шрифт:
— Еще бы! Ты же занялась делом. Да и страдания заставляют как-то иначе думать о жизни: смотришь на все как с высокой горы. А Женька смущен и растерян, потому и говорит глупости.
— Но самое смешное — полез целоваться! Выпил как следует и потащил меня в спальню, а сам боится, я же вижу — боится!
Света запрокидывает голову, смеется резким незнакомым смехом. Смеется и не может остановиться, а на глазах слезы.
— Света, перестань, прекрати, говорю! Не все сразу… Уладится…
— Но ведь мы не любим
— Ничего, вот ты уедешь в Сибирь, там, на расстоянии, все поймешь.
— Ну уж нет! Оставить его в Москве? Чтобы он снова побежал к этой твари?
Никогда не видела Даша таких жестоких у Светы глаз, такой ненависти в этих глазах.
— Светка, да ты рехнулась, что ли? Ведь ты уже согласилась!
— Замолчи! — Света раздраженно отмахивается от Даши. — Через неделю мы едем в Крым как нежные любящие супруги.
— Светик, не надо! Поезжай в экспедицию: это твой последний шанс!
— Мой последний шанс — возвращение блудного мужа, — ненависть так и полыхает в глазах. — Тебе бы двух близнецов да зарплату учителя, я б на тебя посмотрела!
Она вдруг хихикает, как школьница, и Даше становится не по себе.
— Сегодня спрашивает, так прочувствованно: "Ты меня хоть немножко любишь?" И я отвечаю, честно-честно: "Я тебя очень люблю!"
— Но ведь это неправда!
— А кому она нужна, твоя правда? Доктора наук, между прочим, на дороге не валяются, а я, между прочим, не лошадь — одна тянуть. И мальчишкам нужен отец. Ничего, я ему это припомню! Он у меня попляшет…
Даша сидит, оцепенело уставясь на тонкие, стройные, как солдатики, одинаковые тюльпаны, она не может больше видеть эти глаза. Света… Что такое она говорит? Что с ней случилось? Может быть, сошла с ума? По-настоящему, от бессонницы и страданий? Ведь многое пережила уже, позади самое трудное, стала думать, работать, сам Викторов пригласил ее в экспедицию! Это могло стать началом…
— Светик, послушай меня, поезжай на Север, ну поверь мне, просто поверь — так будет правильно.
— Чтоб он снова спутался с этой шлюхой?
— Вот ты и проверишь. — Даша старается не слышать режущую ухо брань — никогда не было таких слов в их лексиконе.
— А я не хочу проверять! Я и так все теперь знаю: не я, так она, а лучше — чтоб обе вместе. Вот укрепит Женечка наш тылы и опять начнет подъезжать к любимой… Знаешь, Даша, — голос у Светы падает, — он ее действительно любит, даже я чувствую — любит, а предает. Не смог бросить привычное, нажитое, кишка у современных мужиков тонка.
— Света, зачем так жестоко? Он просто ошибся, вернулся честно.
— Да нет у них чести, Даша, давно нет, о таком понятии они и забыли, разуй глаза, идеалистка несчастная! Честь… Смешно… Поговорила бы ты с замужними женщинами — как они относятся
— Нет, не заметила.
— Зря. Вот твой, например, Вадим, как он относится к единственной, во всяком случае пока, дочери?
— Никак, — горько усмехается Даша.
— Вот видишь! — Света почти торжествует. — Разве для человека это нормально? Нет. А для мужчин — ничего особенного, таких историй навалом. Помнишь, как-то он приходил, тоже ведь домой просился! Взяла бы его — он снова полюбил бы Галю, и, Даша, ему бы даже стыдно не было! Но ты его не взяла, и он опять бросил дочь, во второй раз.
— Черт с ним, с Вадимом, — хмурится Даша. — Мы говорим о тебе. Поезжай в поле: ведь ты любила свою тему, она у тебя шла, еще не поздно. Какой Крым — с ненавистью в душе!
— Это не ненависть, — тихо говорит Света: выкричалась и устала, — это презрение. Но ты не бойся, Женька его не заметит. Тут ведь тоже нужны и тонкость, и взгляд на себя со стороны. Откуда им это взять?
— Не смей обобщать! — теряет терпение Даша. — Не смей так говорить! "Они", "им" — как о заклятых врагах! Это тоже мы, половина человеческого рода! И если половина ничтожна, то все мы пропали… Чтоб он сдох, твой проклятый Женька, что он с тобой сделал? Милая моя, дорогая, если у вас с ним плохо, по-настоящему плохо, если все разрушено, то зачем тебе этот брак? Ведь идет жизнь, она проходит! Разве можно тратить ее на ложь, на такое ужасное напряжение?
— Вот именно жизнь: надо есть, пить, растить детей, а ты со своими эмоциями. Тебе-то хорошо, у тебя еще были силы, когда ушел Вадим. И время. А у меня нет ни того, ни другого, все грохнула на семью.
— Есть еще время, есть! Это удар, сильный удар, по себе знаю, но ты вставай и иди дальше. Светик, обещай мне не отказываться от предложения Викторова!
— Не обещаю. Поеду с Женечкой в Крым, раз уж я для него "Светочка". Интересно, какая идиотка ему поверила?
— Такая же, как ты и я, не думай о ней, не ненавидь хоть ее, Света.
Так Даша и не сказала о том, что Андрей сделал ей предложение. Как могла сказать это Свете, несправедливой, озлобленной, ослепленной болью и яростью? Да-а-а, вот он, брак, вот она — семейная жизнь. А ведь когда-то Женя любил Свету по-настоящему.
— Мам, привет!
В дверях с рюкзаком за плечами стоит Галя.
— Доченька, милая! А мы ждали тебя только завтра! Мама, Галя приехала!
Даша бросается к дочке, обнимает, целует. Галя чуть отстраняется, снимает рюкзак.