Переселенец
Шрифт:
– Повиновение императору! – вновь завопил внебрачный сын генерала и поспешно выбежал в коридор.
Так, а теперь мне предстоял важный разговор с профессором. Так как усиленный конвой из двадцати гвардейцев маячил через развороченный дверной проем, мы с Ургеном перебрались в дальнюю часть комплекса – комнату, чем-то напоминавшую будуар. Именно здесь находился вход в тайный тоннель, который я тут же перекрыл с помощью тяжелого рычага.
– Так, профессор, надеюсь, вы понимаете, что у нас есть лишь один шанс на двоих, чтобы спастись? Поэтому давайте без размазывания соплей. Только не говорите, что не обдумывали вариантов по извлечению меня из камня, –
И все же, немного зная характер Ургена, я попытался докопаться до глубин его подсознания – вдруг там завалялось нечто важное.
– Профессор, говорите все, что приходило вам на ум.
– Ну, – грустно вдохнул Урген, – мы сможем продолжать переселять вас в другие тела.
– Давайте оставим это на крайний случай. Профессор, неужели ваши книжные кумиры не написали ничего внятного по этому поводу? Как там насчет двенадцатого параграфа?
– В трудах Карста Нехрерима есть упоминание, что душа может обрести новое тело, найдя опустевший сосуд.
– В смысле?
– Я тоже не понял, потому и не стал рассматривать такую возможность. Еще там употреблялось слово «человек-растение». Но с этим термином я никогда не сталкивался.
Стоп! А я, кажется, сталкивался.
– Профессор, – очень осторожно спросил я, боясь спугнуть удачу, запас которой у меня должен был исчерпаться давным-давно. – А термин «опустевший сосуд» и «человек-растение» упоминались вместе?
– Да, но я никак не мог понять этой связи.
Ладно, уже теплее. Похоже, в этом мире целители не так часто сталкивались с ситуацией, когда после отключения мозга удается поддерживать жизнь в теле, – не помню точно, но, по-моему, это называется «вегетативное состояние». Тут же возникала другая проблема: если термин был неизвестен даже профессору, то где найти этого самого «человека-растение»? И возможно ли вообще запустить «растительный» мозг?
– Профессор, выслушайте меня внимательно. Важно, чтобы вы очень хорошо подумали. Не встречали ли вы в своей практике или же в практике своих коллег случая, когда человек либо после болезни, либо после несчастного случая впадал в долголетний сон?
– Вы думаете, это и есть «человек-растение»?
– Профессор, я задал вопрос, – постарался я вернуть к теме разговора ученого, который вроде не был одесским евреем, но отвечал вопросом на вопрос.
– Два года назад в семье одного из степных баронов заболел сын. Он уснул и до сих пор не может проснуться. Барон едва не разорился, стараясь его вылечить. Но целители лишь разводили руками, с трудом поддерживая жизнь бедняги. Они говорили, что душа поки… Святой Герберт! – всплеснул руками Урген, и для убедительности хлопнул себя ладонью по лбу. – Какой же я идиот. Это же «опустевший сосуд». Я сам его осматривал. Точно! Мы немедленно едем в Даграй. Мальчик сейчас там, в монастыре целителей.
– Стоп, профессор. Теперь ваша задача думать только о том, как правильно провести обряд, и о том, что вам для этого нужно. Кстати, где кристалл? – немного поздновато вспомнил я и даже вспотел от страха.
Вот так и накрывается большинство даже самых продуманных авантюр – вроде и идея неплохая, и исполнение удачное, но вот упустил маленький нюанс, и Гвиери в тюрьме со злорадной ухмылкой заносит булыжник над хрупкой стекляшкой.
– Он здесь. – Угрен с улыбкой хлопнул ладонью по сумке, правильно истолковав мою бледность. – Когда меня вызвали, я тихонько спрятал кристалл, забрав его с вашей груди. Граф этого, к счастью, не заметил.
– Фух! –
Выйдя в гостиную, я сквозь так и не отремонтированные двери увидел, что Соло еще не вернулся. Теперь нужно было подумать. Время интуиции и наития прошло – нужен был четкий план. Задача первая: доставить Ургена и больного мальчика в тайное место. Причем сопровождать его должны не гвардейцы, которых легко отследить. Все эти предосторожности нужны были потому, что я собирался сделать самую большую глупость в своей жизни – не убивать графа Гвиери. Причем я ничуть не сомневался, что он будет искать меня, едва дорвется до власти. Причин для подобной глупости было несколько. Во-первых – без графа Лару здесь просто разорвут, а я ее все же любил, хоть и намерен проститься с нею навсегда. Во-вторых – вместе с графом придется казнить всю шайку-лейку, а они мне уже начали нравиться, даже вечно въедливый Карн. Что уж говорить о Яне.
Кстати, а где ее носит? Ну и последней причиной было то, что мне не хотелось вообще кого-либо казнить – и так от пролитой крови уже тошнило. К тому же что-то подсказывало, что ее будет еще ой как много.
В связи со всем этим вставал вопрос: кому доверить Ургена и свою душу, причем в самом прямом смысле этого слова? Никто из придворного окружения не подходил – слишком заметны и ненадежны, даже Соло, несмотря на все его рвение.
Обращаясь к памяти императора, я не надеялся на успех, но ответ на все мои вопросы находился на поверхности, и имя ему было Сават Кардей – местный Робин Гуд.
Личность довольно неоднозначная: маркиз, его отец был герцогом Увиером. Что там произошло, толком неизвестно, но по непонятным причинам теперь звание герцога Увиера носит не Сават, а Чаако – тот самый стремный мужик, который пытался поймать меня на лжи во время помолвки. Сават потерял не только герцогство, но и право носить фамилию Увиер, и стал маркизом Кардей, получив титул своей матери.
Это, конечно, не могло порадовать совсем юного рыцаря, и он ушел в подполье, точнее, в подлесье. Постепенно нападения на конвои кузена сменились грабежом всех богатых, а вокруг местного героя начали собираться обездоленные со всего герцогства, и не только – герцог Увиер был довольно жестким эксплуататором, но это не особо отличалось от обычного поведения феодалов севера империи.
Все эти подробности задержались в старческой памяти императора, потому что два месяца назад «медведям» все же удалось изловить местного Робин Гуда, и канцлер, сидящий в этот момент в темнице, положил на стол своего владыки подробный отчет. Кстати, насчет канцлера – в отличие от остальных заговорщиков он был против такой цены за молодость и сдался только после прямой угрозы императора.
Мои воспоминания прервал Таух Соло, который буквально влетел в комнату.
– Повиновение императору!
– Вот и хорошо, сентар, что повиновение. Этой ночью мне будет нужна твоя верность без вопросов и оглядок. Я могу на нее рассчитывать?
– Моя верность и жизнь всегда были только ваши, мой император! – Соло вытянулся в струнку. Казалось, его позвоночник сейчас треснет.
– Расслабься, сентар. Итак, для начала пошли гвардейца за распорядителем дворца и передай мой приказ собрать всю наличность из его кассы. А мы спустимся в дворцовые казематы.
Вопросы в глазах молодого сентара заскакали, как шарики в лототроне, но он жестко подавил любопытство, всем своим видом показывая готовность спуститься со мной даже в преисподнюю.