Переселение. Том 1
Шрифт:
Трактир в то время был битком набит отставными сербскими офицерами из австрийской пограничной милиции, приехавшими в Вену хлопотать о русском паспорте.
Отъезд русского посла графа Михаила Петровича Бестужева-Рюмина, брата всемогущего петербургского канцлера, поразил этих несчастных и их семьи как гром среди ясного неба. К тому же кое-кого из сербских офицеров вскоре арестовали и посадили на гауптвахту, а кое-кого, по слухам, даже отправили в Грац на Замковую Гору в Шлосберг, — а это означало быть заживо погребенным. Из тюрьмы-крепости на горе, над Грацем, редко кто возвращался живым.
Победоносно закончившиеся в середине XVIII века войны отбросили мусульман далеко от Вены. И Турция смотрела сейчас на далекие земли Австрии и Европы лишь из одного окна — из белградской крепости Калемегдан.
Правда,
И хотя турецкий полумесяц уже не вздымался неподалеку от стен Вены, а мирно светил на спокойной глади далекого Босфора, австрийская императрица все же не могла спать спокойно. Прусский король Фридрих II — этот, по мнению Марии Терезии, дьявол в человеческом образе — стал ее смертельным врагом. Он являлся ей во сне в черной прусской форме с французской треуголкой на голове и смотрел на нее своими большими, жуткими, почти безумными светло-голубыми глазами.
Магометанский Восток после долгих войн воцарился теперь на сцене — в опере и комедии, а вместо него на поле боя выступил против Габсбургов новый, гораздо более страшный враг — их сосед.
За карточный стол уселся с русской и австрийской императрицами, с английским и французским королями новый партнер, уселся, чтобы сыграть с ними роковую партию в фараон. В этой игре на карту ставили и проигрывали целые страны, и сотни тысяч солдат погибали на заснеженных полях, превращались в окровавленные трупы. А русских раненых солдат, чтобы сократить их число в будущих боях, враги закапывали в землю живьем.
Этому прусскому королю на коне и в сапогах выше колен ни разу не удалось обольстить и очаровать императрицу Марию Терезию — он был ей физически противен. Как бывают противны добродетельной женщине-матери мужчины определенного сорта, — а ведь Мария Терезия родила шестнадцать детей. И поэтому войны между Австрийской империей и Пруссией были еще ожесточеннее войн с Турцией.
Это были уже не войны за какие-то далекие балканские земли и не борьба за Венгрию. Дело шло о власти самой императрицы, о границах Австрии, о ее месте в Европе.
Спасение Австрии зависело теперь от созданной заново Петром Великим русской армии, которую он оставил в наследство своей дочери, императрице Елисавете. Союз с Россией стал теперь краеугольным камнем в политике Марии Терезии.
Вот почему австрийскому двору приходилось, елико возможно, терпеть в Вене и самого русского посла и его дерзости.
Что же касается норовистого схизматического сербского народа, то он с его патриархом, монахами, попами и конницей был нужен Австрии лишь до той поры, пока шли турецкие войны. Вместе с хорватами сербы обагрили своей кровью все южные земли империи и усеяли своими костями всю Европу. Лет двадцать тому назад, во время войн с Турцией, в австрийской армии насчитывалось свыше восьмидесяти тысяч человек, из них более половины составляли сербы. Те времена, однако, уже миновали. Теперь в южных землях империи надо было навести порядок, заселить опустевшие края, высушить болота и плавни, утихомирить и превратить в землепашцев тысячи отпущенных домой сербских солдат. А когда некоторые полки стали бунтовать и требовать разрешения переселиться в Россию, в дворцовой канцелярии Вены посчитали, что становиться на их пути не следует. Пусть себе идут с богом.
Первые паспорта для полковников Хорвата, Шевича, Прерадовича, Чарноевича и пятидесяти офицеров с несколькими сотнями переселявшихся вместе с ними людей Бестужев получил легко. Паспорта эти были выданы Военным советом при австрийском дворе.
В одном из рескриптов Елисаветы Бестужеву читаем:
«Когда дело до того дошло, что венский двор самопроизвольно лишает себя храброго сербского войска, то нам следует прилежно стараться, чтобы его себе приобресть».
Киевский генерал-губернатор Леонтьев {48} рассчитывал осенью 1751 года сформировать из сербских эмигрантов
48
Киевский генерал-губернатор Леонтьев… — Михаил Иванович Леонтьев — русский вельможа. В начале 50-х гг. XVIII в. был киевским генерал-губернатором.
49
Мария Терезия 11 марта 1752 года издала указ, в котором повелевала раз и навсегда покончить с переселением сербов в Россию. — Напуганная размахом движения за переселение в Россию, Мария Терезия в 1752 г. издала специальный «Патент о наказаниях», предписывавший суровые наказания лицам, занимавшимся вербовкой людей для переселения в Россию.
Это была последняя капля, переполнившая чашу терпения графа Бестужева. Обер-хофмейстеру императрицы Елисаветы нечего было больше делать в Австрии. Его брат, всемогущий канцлер, перевел графа послом в Саксонию.
После этого сановники венской дворцовой канцелярии решили, что сербы наконец-то брошены Россией на произвол судьбы.
Но они ошиблись.
Как раз в эти дни доверенное лицо семейства Исаковичей в Вене, банкир Копша, и Агагияниян переселили Павла в трактир на Ландштрассе, который сербские офицеры называли просто «Ангелом».
Трактир этот для переселявшихся сербских офицеров был сущим раем. Исаковичу отвели там весьма скромную комнатушку окнами во двор, висевшую над самыми воротами: стены и пол в ней тряслись, когда во двор въезжали или со двора выезжали постояльцы.
В ней отставной капитан недавно сформированного Иллирийского гусарского полка Павел Исакович ожидал приема у русского посла графа Кейзерлинга, каждый день наведываясь в Леопольдштадт.
Забот у Исаковича было по горло.
В те времена белье в трактирах стирали только два раза в год, а запасной смены у Павла не было. Офицеры же тогда носили сорочку с кружевным жабо. Так что стоило немалого труда содержать ее в чистоте.
Судя по его собственному письму из Вены, Исакович был наконец принят русским послом в день великомученика Афиногена (у папежников — девы Юлии) по старому календарю шестнадцатого, а по новому — двадцать девятого июля {50} .
Была среда.
Над Веной нависли тучи. Погромыхивало. Было душно.
Граф Кейзерлинг, который при дворе Марии Терезии считался persona grata, не был склонен продолжать политику Бестужева. Вопрос о переселении сербской милиции казался ему второстепенным. Он опасался, что это может испортить хорошие отношения между русским и австрийским дворами. Однако этого образованного и высокомерного человека весьма занимали — еще в пору его пребывания в Польше и Саксонии — вопросы религиозные. Конференц-секретарь посольства Волков заинтересовал его «австрийским вариантом», и Кейзерлинг решил лично повидать нескольких жалующихся на Австрию сербских офицеров-схизматиков.
50
…по старому календарю шестнадцатого, а по новому двадцать девятого июля. — Здесь и далее Црнянский ошибается, называя даты по старому и новому календарю, исчисляя разницу между ними в четырнадцать дней, а не в одиннадцать, как должно быть в XVIII веке.