Перешагни бездну

Шевердин Михаил Иванович

Вчера вечером Пир Карам-шах не нашел способа посовето­ваться с Молиаром. У Пир Карам-шаха в карманах не осталось и одной несчастной пайсы. Пока его, скрученного, ошеломленного, тащили с крыши в зиндан, ловкие руки обшарили его одежду и не оставили в карманах ничего.

Предаться ярости, размышлять о своей беспомощности — что еще оставалось делать вождю вождей?

БЕГСТВО

Чтобы заткнуть пасть собаке, брось кость.

Афгани

Каша из гороха выпроводит любого гостя.

Пуштунская пословица

Ночами Пир Карам-шах чувствовал себя особенно скверно. Вообще он спал всегда очень мало. Способность мало спать он считал отличительной чертой избранных натур. Он рассказывал, что может скакать на коне без сна по двое суток, а то и больше. Знавшие Пир Карам-шаха в прошлом не могли похвастаться, что видели его когда-либо спящим.

Способность бодрствовать обернулась сейчас в зиндане не­счастьем. Бессонница изнуряла. Временами Пир Карам-шаху каза­лось, что он сходит с ума. С наступлением темноты и до рассвета кошмары наяву не оставляли его. И он изнемогал не столько от лишений, неудобств и плохой пищи, сколько от опустошенности ума, воли. «Ничтожные муравьи объели до костей вола». Вождь вождей покрылся грязью, оброс бородой, одичал. Раз он даже пы­тался напасть на господина Кхи-кхи и придушить его, но стари­кашка легко увернулся.

Господин Кхи-кхи пригрозил, что наденет на Пир Карам-шаха колодки. Тем и кончились попытки вождя вождей что-либо пред­принять для своего освобождения.

Одна из ночей тянулась особенно медленно. Сон не шёл. Пир Карам-шах вдруг встрепенулся. В отверстии наверху появился свет. Заскрипела, зашуршала спускаемая лестница. Затрещали ступеньки, и на землю тяжело шагнул... Сахиб Джелял. Вот уж кого Пир Карам-шах ждал меньше всего.

Сполз по ступенькам с горящим факелом господин Кхи-кхи.

— Господин вождь вождей, — заговорил со своей обычной иро­нической улыбкой Сахиб Джелял, — здоровы ли вы?

— Что вам надо? — пробормотал Пир Карам-шах. Ему на па­мять невольно пришли слова его назойливого тюремщика о висе­лице, всегда стоявшей наготове на площади Мастуджа. Резануло сердце острой болью.

— Чего вам надо? —

повторил он вопрос.

— Велик аллах, да вы совсем больны! — огорчился Сахиб Джелял.— Но ничего, сейчас мы вас вылечим. Мы предусмотри­тельны. С нами врач, великий доктор.

Эти слова сразу вселили в Пир Карам-шаха что-то вроде уве­ренности. Уже одно то, что величественный бородач сам спустил­ся по колченогой лесенке в мрачную отвратительную яму, говори­ло о многом. Но он не успел решить, чего ради Сахибу Джелялу понадобилось беспокоиться о нём, Пир Карам-шахе, который всегда относился к самаркандцу с явной подозрительностью и враждебностью.

Но безмерно удивился Пир Карам-шах, когда из-за спины господина Кхи-кхи выдвинулся доктор Бадма.

— Можете ли вы встать? Не нуждаетесь ли в медицинской помощи?

— Что вам нужно? И вы, господин Бадма, с ними?

Бадма сделал знак господину Кхи-кхи. Тот протянул сосуд из серебра и небольшую пиалушку.

— Выпейте, — сказал Бадма. — Глоток бальзама подкрепит вас. Вам предстоит длительное путешествие.

— Это вам так не сойдет! — вспылил Пир Карам-шах.— Я и без бальзама обойдусь. Я белый человек и не дрогну. Куда идти?

— Вы меня не поняли, — едва заметно подняв свои белесые брови, сказал доктор Бадма. — Мы пришли увезти вас из, этого неподходящего места.

— Радостные вести, сахиб! — захихикал тюремщик. — Оченй радостные, кхи-кхи! Не найдется ли на вашей одежде маленькой золотой пуговички?

— Прочь, господин жадности, — небрежным жестом отстранил старикашку Сахиб Джелял. — Умри, раб! А вас, господин Пир Карам-шах, прошу последовать за нами.

— Что, наконец, происходит? — Пир Карам-шах поднялся, стряхивая с одежды соломинки.

— А то, что вот господин доктор Бадма узнал от господина Молиара о вашем бедственном положении. Мы, ваши друзья, воз­мутились и...

— Но царь... может спохватиться.

— Что царь... Сломалась арба — лентяю дрова. Вы знаетез здесь, в Мастудже, все решает не Гулам Шо.

— Эта фантастическая особа? Белая Змея?

— Быть может. Но одно ясно. Вам надо немедля отсюда бе­жать.

Во тьме ночи Пир Карам-шах тайно, воровски покинул Мастудж. Ни один огонёк не мигнул в домах на горе Рыба. Надрывно лаяли хором, подвывая по-волчьи на звезды, мастуджские собаки. Стучали копыта коней по крутым каменистым улочкам.