Перестройка миров. Тетралогия
Шрифт:
– Узнаешь со временем, – ответил Хмурый, мельком глянув на Демида.
«Что-то ты скрываешь. – подумал Олег. – Или при посторонних говорить не хочешь».
Горбоносый стоял на месте. Его глаза лихорадочно дергались. Светлов понял, что военный держится хорошо – намного лучше него самого. Через две минуты отсекатель обратился к Мадьяне:
– Сделаешь так, чтобы он снова мог шевелиться?
Женщина что-то прошептала. Тоталитарист тут же материализовал наперсток. Олег активировал боевой транс, выхватил меч и точным ударом отсек фангу. Телепорт
– Условия прежние: вы ничего не должны мне, а я ничего не должен вам. Мне продолжать? Или всё-таки сумеем договориться? – спросил Олег. Гравицапа юркнула к телу тоталитариста и обнажила коготь. – Нет смысла мучиться.
– Интересная у тебя зверюга, – прохрипел армеец. – Где взял?
– Подарок от космических друзей, – признался Светлов. – Малышка, ещё пять минут!
– Стой! Ты прав. Нет смысла мучиться. Я клянусь, что не причиню тебе никакого вреда.
«Пётр Евграфович! – осенило Олег. – Вот как звали псионика. И как там он учил меня?»
– Так не пойдет, товарищ Горбоносый, – отсекатель улыбнулся военному. – Повторяйте за мной. Я, Горбоносый, сюзерен второго звена, клянусь, что не причиню ни прямого, ни косвенного, ни опосредованного вреда Светлову Олегу Андреевичу в течение, скажем, пяти лет. Я сделаю всё возможное, чтобы никто из членов моей сюзеренской ветки также не причинял ему вреда. Клянусь своим существованием. Да будут Высшие мне свидетелями!
– Что это за бред? – раздался злобный голос военного. – Какие, нахрен, Высшие. Что это за твари?
– Без понятия, – пожал плечи отсекатель. – А этот бред – гарантия моей безопасности. И я ведь не прошу ничего более.
– Высшие… Пошли нахер эти Высшие. Слышите мне? Высшие, пошли вы нахер. И ты пошел нахер со своей клятвой!
Горбоносый замер. Его взгляд потускнел. Тело начало растворяться. В следующую секунду на месте тоталитариста лежал инкрустационный камень.
– Это что сейчас было? – спросил Олег. Он понял, что военный развоплотился. Никакой жалости, а уж тем более угрызения совести Светлов не испытывал. Но вопросы требовали ответов. – Я тут не при делах.
– Это из-за упоминания Высших? – предположила Мадьяна.
Гравицапа метнулась к женщине. Красная панда выпустила когти и оставила три глубоких пореза на скуле бизнес-леди. «Не упоминай!» – раздался в голове Олега голос питомицы.
– Запомните все, – Олег взял Гравицапу на руки. – Никогда, ни с кем и нигде говорите про это. Мне малышка сказала, что этого лучше не делать. А ей стоит доверять.
Красная панда вырвалась из крепких объятий. Она, опустив голову, пошла извиняться перед Мадьяной. «Прям как человек, – оценил Светлов. – Не зря малышка изучала на полигонах людскую психологию».
– Там тоталитарист очухался, – сказал Демид, указывая вверх.
– Что-то я совсем про Тромба забыл. Пустишь его к нам? Вдруг что-нибудь дельное насчет Горбоносого подскажет, – Олег прикусил нижнюю губу. – Всё-таки
– Вот именно, – вставил Хмурый. – Я попробую поговорить с другими сюзеренами. Надеюсь, моя форма, – он указал на погоны, – ещё что-то значит для них.
Страж исчез, чтобы сразу же появиться. Он держал под руки ослабшего капитана.
– Тебе ещё добавить? – участливо поинтересовался Светлов. Военный покачал головой. – Как знаешь. Слушай, я знаю, о чем ты хотел поговорить. Ты ведь хочешь, чтобы я с тебя снял вассальную клятву?
– Хочу, – ответил капитан. С каждом секундой он всё крепче стоял на ногах.
– Ну допустим. А дальше что будешь делать? Сколько у тебя вассалов в твоей ветке? Что с ними будет? Сколько над тобой прямых сюзеренов?
– Надо мной четыре человека. Клемент, Авдотья, Горбоносый и Тучник, – перечислил Тромб.
– Тучник – это ваш верховный главнокомандующий? – спросил Олег.
– Да. Его утащило существо из локации. У меня двести шестнадцать человек. Девять прямых вассалов. Там половина – нормальные мужики. Их не устраивает сложившаяся обстановка. А я в орден Свободы пойду, если пустите, – капитан посмотрел на Хмурого.
– Первое и основное правило ордена – никто не должен иметь вассалов или сюзеренов, – сказал Глеб Геннадьевич. – И тебя проверят. Если ты захотел поиграть в шпионов, на тебя навесят печать отступника. Ты ведь знаешь, что это такое? Но это только в том случае, если ты каким-то образом сможешь освободиться.
– Он должен помочь, – Тромб указал на Олега. – Это хороший человек. Я его сразу узнал, как увидел. Мне про него говорили. И я должен был помочь ему в критической ситуации.
– И кто же это про меня говорил? – напрягся Светлов. – И критические ситуации были. Что-то я не припомню, чтобы ты мне помогал.
– Не делай лишних движений. Я клянусь, что не желаю тебе зла! – сказал капитан. Его тело осветило серебристое сияние. Он материализовал цилиндр. – Я тебе сейчас покажу, что я имел ввиду.
Артефакт завис в воздухе. Предмет неспешно подплыл к Олегу и прикоснулся к его щеке. Классовая способность была активна, так что никаких опасений это не вызвало. В следующую секунду Светлов ощутил, как его незримый барьер разрушается. Около скулы образовалась брешь. В интерфейсе мелькнул таймер (20 секунд, 0 секунд), сменивший надписью:
Привязка осуществлена. Вы будете возрождаться в установленном месте.
Олег выхватил меч и одним ударом разрушил цилиндр. Затем поднёс лезвие к горлу тоталитариста. Военный не пытался сопротивляться.
– Мне не нужно ждать двадцать секунд, – сказал Тромб. По его шее потекла кровь. – Я могу ускорить действие подобных артефактов в десять раз. И на меня твоё ментальное поле действует не так сильно, как на других. Я могу через него пробиться. Я мог тебя захватить в первую нашу встречу, даже когда лежал парализованный. Но не сделал этого.