ПЕРЕСТРОЙКА В ЦЕРКОВЬ

Кураев Андрей

Буду рад, если у Вас дойдут руки и до моих книг.

— Вы можете составить список необходимых книг — такой себе минимум для православной молодежи?

— Вот, пожалуйста, хит молодежной культуры — «Исповедь» блаженного Августина.

?

— Безо всякого стеба и шуток. Если убрать некоторые слишком «философические» вещи, и то не все, из второй части, а оставить именно исповедальный личный рассказ — это потрясающая вещь. Особенно если брать не дореволюционный перевод, где слишком архаизированный язык, а перевод М. Сергеенко, опубликованный в 19 номере «Богословских трудов». Так что начнем с «Исповеди» блаженного Августина.

«Славословить Тебя хочет человек, частица созданий Твоих; человек, который носит с собой повсюду смертность свою. И все-таки славословить Тебя хочет человек, частица созданий Твоих. Ты услаждаешь нас этим славословием, ибо Ты создал

нас для Себя, и не знает покоя сердце наше, пока не успокоится в Тебе. Дай же мне, Господи, узнать и постичь, начать ли с того, чтобы воззвать к Тебе или с того, чтобы славословить Тебя; надо ли сначала познать Тебя или воззвать к Тебе. Но кто воззовет к Тебе, не зная Тебя? Воззвать не к Тебе, а к кому-то другому может незнающий. Или, чтобы познать Тебя, и надо "воззвать к Тебе?" Как воззовут к Тому, в Кого не уверовали? и как поверят Тебе без проповедника? Ищущие найдут Его, и нашедшие восхвалят Его. Я буду искать Тебя, Господи, взывая к Тебе, и воззову к Тебе, веруя в Тебя. Взывает к Тебе, Господи, вера моя, которую дал Ты мне. Но как воззову я к Богу моему, к Богу и Господу моему? Когда я воззову к Нему, я призову Его в самого себя. Где же есть во мне место, куда пришел бы Господь мой? Куда придет в меня Господь, Господь, Который создал небо и землю? Господи, Боже мой! ужели есть во мне нечто, что может вместить Тебя? Разве небо и земля, которые Ты создал и на которой создал и меня, вмещают Тебя? Но без Тебя не было бы ничего, что существует — значит, все, что существует, вмещает Тебя? Но ведь и я существую; зачем прошу я Тебя прийти ко мне: меня бы не было, если бы Ты не был во мне. Меня не было бы, Боже мой, вообще меня не было бы, если бы Ты не был во мне. Нет, вернее: меня не было бы, не будь я в Тебе, "от Которого все, чрез Которого все, в Котором все". Куда звать мне Тебя, если я в Тебе? и откуда придешь Ты ко мне? Куда, за пределы земли и неба, уйти мне, чтобы оттуда пришел ко мне Господь мой, Который сказал: "Небо и земля полны Мною"?»…

А еще хорошо бы сделать дайджест писем святителя Феофана Затворника для молодежи. Феофан Затворник — довольно хулиганистый писатель, но мало кто об этом знает. Понимаете, если бы я сегодня сказал, что «я кайфую» — сами понимаете, какой хай поднялся бы по всему православному интернету. А святитель Феофан так именно и пишет.

— Жаль, что мы не знаем о таких местах.

— Поэтому для меня очень дороги именно исповеди и письма святых. Когда они открываются как люди, они становятся близкими и понятными. Нужно понять, что святой — это не «карма». А то когда читаешь жития — складывается впечатление, что все святые уже во утробе матери кричат «аллилуйя», по средам и пятницам грудь у матери не берут с первых же дней своей жизни… А дальше срабатывает ассоциация: мне бабушка рассказывала, что у меня всегда аппетит был хороший, и, значит, мне уже не стать святым, святость — не для меня, буду жить как все и т. д. Очень важно понять, чтосвятые — это мы, они — такие же люди, как мы, а не инопланетяне. А только поэтому их путь — и наш тоже.

Когда-то меня потрясла картина одного белорусского художника, написанная в начале 1980-х годов. В центре картины была обычная икона XIX века. Христос в нимбе. Но икона была расколота посередине с верху до низу. Половинки расходились веером, а по центру из раскрывшегося за-иконного пространства протягивал к нам руку Христос окровавленный и изображенный уже не иконографически, а в стиле реалистической живописи. Это действительно важно: через золотой оклад, покрывающий лик подвижника, увидеть боль, труд, пот и кровь человеческого подвига.

— Что из книг современных авторов почитать церковной молодёжи?

— Диакон Андрей Кураев, который пишет для молодёжи ©.Диакон Михаил Першин. Для уже церковной молодёжи могут быть интересны некоторые темы в трудах епископа Илариона (Алфеева). Также я бы очень хотел, чтобы в их число вошли бы книги Антуана Экзюпери, Честертона, Клайва Льюиса. Это всё-таки классика христианской миссионерской литературы.

— С чего начинать изучение богословия?

— Мне кажется, что богословие — это очень прикладная наука. В истории Церкви богословие всегда развивалось как ответ на внешние провокации. То есть не было самостоятельного решения об удовлетворении своего частного любопытства: «Дай-ка я эту проблему исследую!». К богословию обращались, когда нужно было защитить свою веру, честь своей Церкви. Вот тогда приходит и понимание богословия, и нужные книги открываются на нужной странице. Так что, мне кажется, важнее всего поставить вопрос: «Зачем я изучаю богословие, зачем оно мне нужно,

как я его буду применять?»

— Если не брать в расчет Священное Писание, то какова, по Вашему мнению, роль книги с точки зрения прихода человека к вере?

— Люди разные, и их пути к вере тоже — разные. Бывают пути совершенно «некнижные». Летом 2003 года в Новоазовске я познакомился со священником, недавно пришедшим в Православие: в начале 90-х это был активный баптистский проповедник. Он поведал мне историю своего обращения. Однажды он решил зайти в православный храм, чтобы там подискутировать со священником. Священник был занят и сказал: «Знаете, у меня сейчас абсолютно нет свободного времени — надо срочно ехать на требы; но если уж Вам так нужно поговорить, то за время, пока я буду переоблачаться, мы, возможно, успеем пообщаться». Батюшка заходит в какую-то комнатку, начинает переоблачаться; сзади же стоит этот молодой баптист и расстреливает его пулеметными очередями евангельских цитат, якобы опровергающих Православие. Священник слушает молча, без всяких возражений, и вдруг, снимая с себя наперсный крест, он поворачивается к этому юноше, резко подносит крест к его лицу и говорит: «Целуй!»…

Когда этот бывший баптист (нынешний православный священник) рассказал мне эту историю, он добавил: «Не знаю, что вдруг со мной произошло, но я без всяких споров поцеловал протянутый батюшкой крест и почувствовал себя как младенец, нашедший, наконец, титьку матери. Младенец успокаивается, ему ничего больше не надо. Так и я почувствовал, что этот храм — мой дом и здесь живет Истина, которую я так долго и безуспешно искал. Мне никуда больше не надо идти, я нашел ее!»

Так что бывают случаи абсолютно «некнижных» обращений (я думаю, что их даже большинство). Но я бы сравнил книгу с лекарством, лежащим на аптечной полке. Есть какое-то лекарство, которое не нужно всем, а кому-то даже и вредно, но если оно нужно и помогает хотя бы 0,1 % людей, то такое лекарство должно быть в каждой аптеке (например, инсулин).

Точно так же и в мире церковном — книги нужны не всем, но есть люди, которым они необходимы. Книга дает возможность избавиться от засилья газет и газетных сплетен.

Книга дает возможность мыслить, в отличие, например, от телефильмов, когда поток информации с большой скоростью проносится мимо тебя, не давая возможности регулировать его скорость. Книга же дает возможность спокойно осмыслить какой-то эпизод, вызвавший недоумение или, наоборот, поразивший тебя. Вновь и вновь открывая нужную страницу, можно обдумать этот эпизод с разных сторон, подыскать аргументы «за» или «против».

Книга восполняет нехватку знаний, мудрости, рассудительности у твоих обычных (или случайных) собеседников.

Книга помогает увидеть мир глазами былых поколений, а не нынешних журналюг.

— Нужна ли хорошая художественная книга о Христе, подобная «Сыну Человеческому» отца Александра Меня, но более православная?

— Знаете, сейчас настолько велика жажда людей слышать о Евангелии и о Христе! Для меня было неожиданностью увидеть реакцию людей, когда я на публику стал читать лекцию, касавшуюся проблем текстологии Евангелия (рукописи, история их обретения, расхождения в текстах и так далее). Это чисто семинарская лекция, и я всегда думал, что в проблемах обретения папирусов обычным людям будет не интересно копаться. Так вот, реакция на эти темы для меня была абсолютно неожиданной. Я время от времени прерывал лекцию и спрашивал, надо ли дальше подробно копаться в текстологии или перейдем к анализу самого Евангелия? В ответ люди просили продолжать рассказывать о папирусах дальше.

Что касается художественной книги… Я вообще не воспринимаю художественных произведений на евангельские темы. Для меня это слишком серьезно, чтобы играться, а художественное произведение — это все-таки некая игра. Но опять же, то, что не съедобно лично для меня, может оказаться съедобным для кого-то другого.

И еще один момент. Одно дело — это романы на евангельские темы, появлявшиеся в XIX веке («Камо грядеши» Г. Сенкевича, пьеса К. Романова «Царь Иудейский» и так далее), и другое дело — современный мир. Современная культура — культура всеобъемлющей и всевовлекающей игры, где всё друг другу подмигивает. Все условно, все «как бы», все «виртуально». Роман о Христе, появившийся сегодня, будет восприниматься людьми как предложение поиграться Евангелием. Это слишком хорошо может быть сегодня воспринято (вообще для миссионера существует большая опасность, когда его всегда хорошо принимают. Может возникнуть иллюзия, что там, где я сейчас сижу, христианство и так уже есть, поэтому идти мне никуда не надо).