Перевал Бечо
Шрифт:
— Думаю, альпинисты кое-что знают о добываемой там руде?
— Немного приходилось слышать, — кивнул Одноблюдов. Много путешествуя по Кавказу, совершая восхождения на горные вершины, он знал, что в незапамятные времена местные охотники, кабардинцы и сваны, пробираясь узкими тропами за турами, находили куски горного хрусталя, каменного угля, золота, железные и медные руды, а балкарцы с верховьев Баксана заметили в складках одной из вершин странный тусклый блеск и назвали ее Кургашилли — Свинцовая гора…
— На
— Петр Диомидович, — удивленно пожимал плечами Одноблюдов, — не пойму только, к чему такое пространное предисловие. Скажите прямо, что же вы от нас хотите?!
— От вас… — Чепарин пристально взглянул на смуглое от загара лицо альпиниста, хотел что-то сказать, но тут зазвенел телефон. Придвинув к себе аппарат, он поднял трубку:
— Да! Чепарин слушает.
Разговор затягивался, от нервного напряжения лицо парторга покрылось испариной.
— Говорите, немцы прорвали фронт?!
В трубке затрещало, и парторг снова услышал голос полковника Купарадзе, командовавшего войсками на Баксанском направлении.
— Рассчитывать на свои силы… — голос наконец прорвался сквозь треск и завывания и зазвучал так громко, что не было никакой необходимости прижимать трубку к самому уху.
— Я вас понял, товарищ полковник. Быть начеку… Ориентироваться по обстановке…
— Гунделен, Гунделен!
Но штаб дивизии безмолвствовал.
Стараясь скрыть волнение, Чепарин не спеша вставил в обкуренный мундштук папиросу и закурил. В кабинет заходили все новые и новые люди, шумно здоровались и тут же садились за стол.
— Невероятно… — положив дымящуюся папиросу на круглую хрустальную пепельницу, нарушил молчание парторг. — Механизированные части Клейста захватили Пятигорск, Георгиевск, Ессентуки, форсировали мелководную Малку и завязали бои под Баксаном. Это на земле. С воздуха гитлеровцы бомбят Нальчик и ближайшие от нас населенные пункты…
— Это с юго-востока, — воспользовавшись паузой, заговорил Одноблюдов, — а с северо-запада фашистские егеря из горноальпийской дивизии «Эдельвейс», говорят, прорвались к Учкулану и двигаются на Эльбрус.
— Как видим, товарищи, — продолжал Чепарин, — обстановка неутешительная: фашисты рвутся к перевалам Центрального Кавказа. Они уже нарушили связь с нашими частями, действующими в Кабарде и Сванетии, перекрыли дороги на Нальчик, отрезали пути на Карачай.
— Выходит, под угрозой Тырныауз и наш комбинат? — неожиданно спросил маркшейдер.
— А ты как думал, — ответил за парторга начальник комбината. — Фашистам позарез
Чирков нервно приподнялся с места и подошел к окну, где еще несколько минут назад стоял и дымил папиросой парторг комбината. Он стоял, сложив руки, и с грустью смотрел в окно.
Что он там видел? Вздыбленную в синеву неба гору, которую балкарцы называет Кургашилли? А может, думал о людях, которые проложили в этой скале глубокие шахты, длинные штреки, где снуют электропоезда с рудой…
— Неужели все достанется проклятым фашистам?
К начальнику комбината подошел парторг. И, как бы отвечая грустным мыслям Чиркова, сказал:
— Не бывать этому. Будем все, буквально все взрывать… Шахты, флотационные машины, мосты, «канатку». Что касается концентратов, то попробуем переправить их через Былым в Чегемское ущелье, а если не удастся, то уложим, как мы с тобой договорились, в матерчатые мешочки и с помощью альпинистов перебросим через перевал.
— Это с концентратами, Петр Диомидович, а как с семьями рабочих — детьми, женщинами?.. — тревожился тот же лысоватый маркшейдер.
— Эвакуировать будем, — сказал Чирков тихо и отчетливо.
— А куда? Вы подумали? — И, видимо сообразив, что задал нелепый вопрос, маркшейдер покраснел и до конца разговора не проронил ни слова.
— В Закавказье. Кажется, об этом я уже говорил, товарищ инженер, — в тон ему ответил парторг. — Для этого, собственно, и пригласили сюда альпинистов, знатоков гор.
Сразу стало тихо. Даже слышно было, как у запыленного светильника монотонно жужжала муха.
Немного помолчав, Чепарин вдруг резко повернулся в ту сторону, где сидел вызванный в Тырныауз начальник горноспасательной:
— Теперь вы понимаете, что я от вас хочу…
Поднялся Одноблюдов, чуть сутулый, в поношенной штормовке, из-под которой выбивался свитер.
— Есть один путь — через перевалы Центрального Кавказа! Через Бечо или Донгуз-Орун.
Теперь говорил Юрий Васильевич. Он рассказывал руководителям комбината о том, что представляют собой перевалы, какие препятствия ждут их там: каменные осыпи, быстрые реки, крутые снежники, ледниковые трещины.
— Эти препятствия непреодолимы? — спросил парторг.
— Почему же, Петр Диомидович. Летней порой, в довоенные годы, альпинисты и туристы перебирались через перевалы на юг, к Черному морю.
— Так то альпинисты и туристы! Им под силу и более трудные маршруты, — сказал главный инженер комбината. — А как быть с нашими людьми?
«Действительно, как быть с людьми неподготовленными? — думал про себя и Одноблюдов. — Что посоветовать, скажем, немощной старухе, шахтеру с больным сердцем или ребенку? Направить к врачу, комиссовать по здоровью, оставить у фашистов?..»