"Перевал Дятлова". Компиляция. Книги 1-9
Шрифт:
Если не вводить до поры до времени в наше расследование «лишние сущности», а попытаться объяснить все произошедшее на склоне Мертвой горы внутренним конфликтом в группе дятловцев, то сразу же становятся хорошо видны три «линии разлома» — три возможных источника причин зарождения и созревания такого конфликта.
На самом деле таких линий и причин можно навыдумывать не три, а тридцать три. Или сто тридцать три. Если ничем не ограничивать полет фантазии и брать за основу для глубокомысленных выводов случайные совпадения, а также палец и потолок, — оснований для внутреннего конфликта можно выдумать сколько угодно. Чем наиболее упоротые дятловеды-конспирологи с немалым успехом и занимаются.
Мы пойдем другим путем. Рассмотрим лишь те внутренние
А до истолкования выражений лиц на походных фотографиях дятловцев (одно из любимых развлечений тов. Ракитина) опускаться не будем. С таким исходным материалом до чего угодно дотолковаться можно. Широко известен эксперимент, проводившийся в свое время на Западе: исследователи показывали разным людям фотопортрет, при этом одним говорили, что изображен на нем известный преступник, а другим, что это жертва преступления. Затем просили описать увиденное и свои впечатления. И в одном и том же лице испытуемые видели разное: одни взгляд исподлобья, свидетельствующий о коварстве, резкую форму скул, явно намекающую на жестокость, и т. д., и т. п. Другие же, напротив, усматривали признаки беззащитности и обреченности. Так что фотографии пока отложим в сторону, ограничимся устными и письменными свидетельствами.
Итак, приступим.
Первая линия разлома: социальное неравенство.
Такая постановка вопроса может вызвать негодование не только у правоверных дятловедов, но и у многих людей, никак не связанных с дятловедением, однако ностальгирующих по СССР.
«Что за ересь! — вскричат ностальгирующие. — В Советском Союзе не было и быть не могло никакого социального неравенства! Тем более между учащимися и выпускниками УПИ: это же элита советской молодежи, передовой ее отряд, беззаветные строители коммунизма, комсомольцы, спортсмены, отличники!»
Ну, что тут можно возразить? Автор этих строк и сам с нешуточной теплотой вспоминает СССР и не намерен лить грязь на страну, в которой родился и вырос, которой присягал с автоматом на груди. Да и деревья в СССР были зеленее, и пиво холоднее, а девушки отзывчивее — всё так.
Однако из песни слова не выкинешь: хотя с эксплуататорскими классами в Союзе к 1959 году давно было покончено, социальное неравенство (де-факто, а не де-юре) все же существовало.
Простой вопрос: кто в СССР имел лучшие шансы для получения хорошего образования и построения успешной карьеры: сын министра либо секретаря обкома, или сын чабана с высокогорий Кавказа либо сучкореза с лесосеки, затерянной на таежных просторах? Вопрос риторический и ответ на него очевиден.
Формально и сын министра, и сын чабана имели абсолютно равное право написать вступительное заявление, например, в МГИМО. А вот шансы на успешное поступление в этот элитнейший из элитных советский вуз у них были разные. Один из абитуриентов, надо полагать, поступил бы, а другой, скорее всего, поехал бы домой, на высокогорные пастбища, осваивать семейную профессию.
Надо отметить, что порой сыновья условных чабанов и лесорубов все же попадали в элитные вузы и строили успешные карьеры, — примеров тому хватает. Но это исключения, основанные на личных талантах, на упорстве и настойчивости (а иногда и на счастливом стечении обстоятельств), — и они лишь подтверждают общее правило: стартовые условия у отпрысков советской элиты и у детишек рабоче-крестьянского происхождения были кардинально разные.
В немалой степени и современное сословное расслоение российского общества произрастает из эпохи строительства коммунизма. Или кто-то считает, что банкиров, олигархов, всевозможных паразитов из светских тусовок и т. п. к нам американцы сбросили с самолетов, как колорадских жуков в свое время? Нет, все они свои, доморощенные — кто-то действительно пробился из низов
И если взглянуть на группу Дятлова под этим углом зрения, выясняется: она четко делится на две части, равные по численности (руководителя группы Дятлова и Юрия Юдина, сошедшего с маршрута, пока не рассматриваем).
Люда Дубинина, Юрий Кривонищенко, Рустем Слободин и Александр Колеватов — явные представители «советской аристократии». В Соединенных Штатах в те времена такую золотую молодежь называли «the Ivy League», «Лига плюща» (да и в наши дни клановый дух из элитных университетов Восточного побережья США никуда не исчез, как бы ни старались его замаскировать приемом темнокожих студентов и другими подобными косметическими мерами).
С другой стороны, Николай Тибо-Бриньоль, Зина Колмогорова, Юрий Дорошенко и Семен Золотарев — самые что ни на есть советские «плебеи», получившие либо получавшие высшее образование не, так сказать, по праву рождения, а исключительно благодаря личным качествам. (Разумеется, разделение это условное. Никак не формализованное участниками двух подгрупп, даже в мыслях. Они и сами толком не осознавали, отчего тянутся к одним из своих товарищей, а к другим в лучшем случае равнодушны.)
Слободин, например, происходил из профессорской семьи. Папа — преподаватель высшей школы, мама тоже, более того, профкомом УПИ также руководил человек с фамилией Слободин. (Никакой, говорите, не родственник? Совпадение? Случайный однофамилец? Возможно, возможно… В России ведь Слободиных больше, чем Ивановых, — выйди на улицу с завязанными глазами, пальни наугад — хоть одного Слободина, да подстрелишь). Понятно, что мальчику из такой семьи открывалась широкая и прямая дорога к высшему образованию, и горел на той дороге зеленый свет на каждом перекрестке.
Для сравнения можно немного помедитировать над биографией Зины Колмогоровой. Происхождение у нее деревенское, и образование поначалу соответствующее: школа-четырехлетка в родном селе Черемхово. Для доярки или скотницы вполне достаточно, но у Зины явно были другие планы на жизнь, и она продолжила образование в близлежащем городе Каменск-Уральский (в 12 км от Черемхова) — закончила там семилетку, т. е. получила неполное среднее образование по классификации тех времен. Для попытки поступления в ВУЗ такой аттестат никак не годился, и Зина продолжила учебу в ремесленном училище — в «ремеслухе», как их тогда называли в просторечии (позже, после переименования в ПТУ, стали называть «путягами»). Тем, кто застал «ремеслухи» и «путяги» и был знаком с контингентом их учащихся, нет нужды растолковывать, по каким программам происходило обучение в них. А для остальных поясним: что в РУ, что в ПТУ главный упор делали на овладение рабочей специальностью, а на науки, необходимые для поступления в вуз, внимания обращали мало. Вообще не обращали, если честно, — будущим пролетариям ни к чему забивать голову какой-нибудь алгеброй.
Илл. 27. Рустем Слободин и Зина Колмогорова. К высшему образованию они шли очень разными дорогами.
Зина, надо полагать, быстро сообразила, что из РУ прямой и светлый путь приведет ее, причем пожизненно, в дружные ряды швей-машинисток, или ткачих, или на кого она там еще училась. Сообразила — и параллельно поступила в десятилетку, в вечернюю школу рабочей молодежи.
Школы рабочей молодежи советской поры — отдельная песня, но исполнять ее здесь мы не будем, просто констатируем факт: получить там приличное образование в общем-то было можно… При большом желании и везении. Порой встречались и в «вечёрках» сильные преподаватели, способные давать ученикам достаточные объемы знаний, — тем ученикам, кто сам того желал, разумеется, — не желающие тупо отсиживали положенное количество часов и все равно получали заветную бумажку о полном среднем образовании.