"Перевал Дятлова". Компиляция. Книги 1-9
Шрифт:
Ряжнев действительно ошибся на допросе, но перепутал он не две группы туристов, а запланированные и реально состоявшиеся действия в отношении дятловцев.
Нагнетать интригу дальше смысла нет, все уже догадались, как звали того помощника, что подкорректировал приказ и выпустил группу в путь раньше, чем было запланировано.
Да, звали его Николай Григорьевич Огнев по прозвищу Борода.
С этим чрезвычайно интересным персонажем мы разберемся в следующей главе, а пока завершим разговор о Велюкевичусе.
Дело в том, что сотрудников прокуратуры
Нашли «водителя кобылы» быстро и неподалеку: здесь же, в Ивдельском районе, в поселке 100-го лесного квартала. И оказалось, что Ряжнев опять соврал: «дедушка Слава» вовсе не уволился.
Начинающие дятловеды склонны демонизировать «дедушку Славу», показавшегося дятловцам очень милым.
Причина в том, что «дедушка» (был он к моменту трагедии не так уж стар, шел ему пятьдесят шестой год) получил в 1947-м десять лет лагерей. В том году борьба с националистическим подпольем в Прибалтике была в разгаре — «все ясно»: Валюкевичус — матерый враг из «лесных братьев», по определению ненавидящий всех русских, и роль его в дятловской истории темна и более чем подозрительна.
Но подозрения рассыпаются, стоит заглянуть в Уголовный Кодекс РСФСР, действовавший в 1947 году (в протоколе допроса ошибочно указан УК ЛитССР — такого в момент осуждения «дедушки Славы» просто не существовало, в Литве и некоторых других республиках применялся до 1961 года российский кодекс). Ст. 107, по которой сел Валюкевичус, карала всего лишь за спекуляцию. И освободился он в 1953 году по бериевской амнистии, которая касалась исключительно уголовников.
Отсюда никак не следует, что бывший спекулянт не был способен на всевозможные темные дела, — но, по крайней мере, в прибалтийских лесах он не партизанил, в бункере не отсиживался, в спину советским солдатам не стрелял.
Разыскала Валюкевичуса милиция, и допросил милицейский капитан Чудинов.
Старый спекулянт оказался тертым калачом. Подставлять Ряжнева и опровергать его показания не стал. Но и подтверждать, подставляясь под 95-ю статью («дача ложных показаний») не стал тоже. Рассказал он о сроках пребывания дятловцев вот что:
«В январе месяце 1959 года, дату точно не помню, в поселок 41 километра (у милицейского капитана явно дрогнула рука, написал «километр» вместо «квартала», — В. Т.), где в это время я работал, приехала группа студентов, в числе которых было две девушки, а остальные ребята. Эти туристы спали одну или две ночи в поселке 41 кв».
Чувствуется криминальный опыт и привычка не раскрывать лишний раз рот перед людьми в погонах. Не помню, и все тут. Статьи о плохой памяти в кодексе нет.
И дальше в ходе допроса «дедушка Слава» держался той же тактики. Рассказывал то, что и без него было известно от Юдина, а ничего нового не сообщил.
Хотя был, был в его показаниях один крайне интересный момент… Но мы вернемся к нему позже.
А пока капитан Чудинов отпустил дедушку-спекулянта, и тот пошел домой, кормить лошадку сеном.
Мы же привыкли к мясной пище и запустим сейчас зубы в Огнева-Бороду.
Глава 13. Прикладные аспекты геологии, или Что геолог позабыл на лесосеке
Первый вопрос, что приходит в голову при вдумчивом рассмотрении личности Огнева: а что геолог вообще делает на лесосеке?
Геологи квартировали неподалеку, во 2-м Северном поселке, но уже несколько лет как оттуда съехали. Может, Борода местный житель, лишь подрабатывавший в ГРП (геологоразведочной партии)? Обычная практика у геологов — на месте набирать людей на должности, для которых профильное образование не требуется: поваров, водителей, разнорабочих и т. п. — так дешевле, чем привозить весь персонал с собой издалека и платить немаленькие командировочные. А потом геологи завершили свои изыскания, укатили — а Борода остался, подался на заработки к лесорубам — и те его по привычке зовут геологом?
Предположение ошибочное. Огнев — именно геолог, самый настоящий. Профессионал. И образование у него профильное. И живет он постоянно не здесь, а в соседней Тюменской области (если, конечно, не солгал, когда диктовал адрес Зине Колмогоровой).
Если не считать Зины, наибольший интерес к Бороде среди дятловцев проявил Юрий Юдин. Но, в отличие от Зины, интересовался не умом, личным обаянием и цветом глаз нового знакомого — выспрашивал и фиксировал в дневнике то, что касалось геологии.
Дословно:
«Знает р-н всего Северного Урала. Был участником нескольких геологических экспедиций. Разбирается по многим вопросам. Кончил Уфимский техникум».
Причина интереса и расспросов в том, что Юрий Юдин и сам немного увлекался геологией — разумеется, как хобби. «Наш известный геолог» — так характеризует его общий дневник группы «Хибина» (автор записи, сохранившейся лишь в машинописной копии, не оставил подписи — предположительно, это Дубинина).
Очевидно, Юдин именно от Бороды узнал о кернохранилище во 2-м Северном и решил поискать там интересные образцы для своей коллекции. А Дятлов, опять же от Бороды, узнал, какой из домов заброшенного поселка пригоден для ночевки: окна остались целыми, печка функционирует. Об этом нам сообщает Дорошенко в общем дневнике группы: «Огнев сказал Игорю, как найти избу, в которой можно заночевать».
Можно обоснованно допустить, что Огнев со 2-м Северным хорошо знаком, что он из геологов, относительно недавно там квартировавших. Отчего же все они уехали, а он остался? Или не остался, а вернулся, но в любом случае как-то очутился на лесосеке?
Менять карьеру геолога на карьеру лесоруба — глупо и контрпродуктивно.
Платили лесорубам неплохо, да, но геологи получали не меньше, к тому же у них всегда имелся шанс «сорвать джек-пот» — несравнимо более высокий, чем при розыгрыше гослотерей. Речь о вознаграждении за открытые месторождения.