Перевал Дятлова
Шрифт:
Он вернулся к столу, потягивая невкусный кофе. Там уже стоял Черевин и, почесывая щетинистый подбородок, с ехидной усмешкой пялился на экран его монитора, где была открыта пустая страница.
— Привет, Витек, — произнес он со своей обычной иронией, — что, вдохновение не приходит?
— Спасибо, что беспокоишься, но с вдохновением у меня все в порядке, — ответил Виктор, усаживаясь за стол.
— Над чем работаешь? — поинтересовался Черевин, но таким тоном, будто и без того прекрасно все знал.
Виктор вздохнул:
— Пишу статью о случае на перевале Дятлова.
— Слышал, слышал. Значит,
— Слушай, Жора, я пишу исторический обзор о девяти людях, погибших пятьдесят лет назад ужасной смертью на горном склоне. О людях, чьи друзья и родные все эти годы страдают не только из-за утраты, но и оттого, что не знают, что же произошло с их близкими на самом деле. Никаких летающих тарелок или монстров, только девять погибших.
«А может, одиннадцать», — добавил он уже про себя.
Черевин снова ухмыльнулся:
— А у меня дело Боровского полным ходом. Уже есть результаты.
— Поздравляю.
— Когда закончу, могу помочь тебе. Как думаешь?
— А не пойти ли тебе в одно место? Уверен, Максимов возражать не будет.
Ухмылка на лице Черевина даже на секунду не дрогнула.
— Витек, — сказал он, уходя, — ты так легко ведешься.
Конечно, он был прав. Черевин прекрасно знал, как вывести Виктора из себя, и редко упускал такую возможность. Этот их маленький обмен любезностями снова напомнил Виктору о задании, с которым он не справился и которое у него отобрали, и опять почувствовал укол уязвленного самолюбия. Но уже на первом абзаце набираемой статьи он убедил себя, что все это не имеет значения. Его нынешнее дело было не менее важным — пока Черевин старался ради простых людей из бараков, чьи права ущемлял арендодатель, он пытался восстановить справедливость для Игоря Дятлова и его друзей.
К пяти часам у него уже был готов первый набросок основных событий, куда потом можно будет добавить деталей. Материал, которым его снабдил Константинов, оказался просто бесценным: он не только воссоздавал хронологию трагических событий, но и содержал массу информации о тогдашней политической ситуации в Советском Союзе. Вдобавок к этому прилагался список ссылок касательно современных военных технологий, системы ГУЛАГа, истории и культуры народности манси и многого другого. Из редакции Стругацкий уходил довольный таким серьезным началом.
Подхватив свое пальто и попрощавшись с парой коллег, он спустился на лифте в фойе. Через входную стеклянную дверь он увидел стоящего на улице человека и остановился как вкопанный.
Тот самый старик! Он просто стоял, поглядывая на часы, а потом вдруг развернулся и ушел, скрывшись из виду.
«Боже ж ты мой!» — прошептал Виктор. Так, значит, это не совпадение. Этот сукин сын действительно у него на хвосте. За ним наблюдают! Его охватил животный первобытный страх.
Высовываться на улицу совсем не хотелось, поэтому он присел в одно из кресел в фойе. Секретарша в приемной, болтавшая с охранником, окликнула его со своего места:
— Виктор, с вами все в порядке?
— А, да, Лена, спасибо, все нормально, — ответил он для убедительности с улыбкой.
Охранник посмотрел на него с надменным выражением на квадратном лице. Виктор попытался выдержать его взгляд, но сдался и отвернулся.
Он не знал, что делать — выйти или остаться. Не будь таким трусом, уговаривал он сам себя. Неужели теперь поднимешься наверх и проведешь всю ночь за письменным столом? Кто бы это ни был — они знают, что ты здесь. К тому же вечно тут сидеть не будешь.
Но ему вдруг подумалось, что наблюдатель-то из старика паршивый: так легко позволил себя заметить. Или?.. Что же получается? Он хотел, чтобы Виктор его заметил? Может, он по какой-то причине пытается установить с ним контакт?
Секретарша Лена и квадратнолицый охранник, продолжившие свою болтовню, снова умолкли и вопросительно посмотрели на него. «Черт бы их побрал!» — подумал он и поднялся с места.
— До свидания, Лена, — бросил он, направляясь к выходу.
— Всего хорошего! — крикнула она в ответ.
Виктор вышел на улицу с таким чувством, как если бы ступил на едва застывший пруд; посмотрел направо. Старик медленно уходил, сливаясь с толпой пешеходов и теряясь в первых вечерних сумерках. Виктор хотел было поспешить в обратном направлении — к своей машине, но какой-то странный импульс толкнул его последовать за мужчиной. Он и сам не понимал, зачем это делает. Встречаться с ним лицом к лицу он точно не хотел — это означало выдать себя и заставить незнакомца действовать. А кто знает, что тот замышлял и сколько еще человек действуют с ним заодно? Может, в этот самый момент на этой самой улице находится еще десяток его соучастников, моложе и сильнее его, которые просто ждут условного сигнала, чтобы скрутить Виктора и увезти бог знает куда.
«Я всего лишь послежу за ним немного… посмотрю, куда он пойдет, с кем встретится… если встретится…» На краткий миг мелькнула мысль: уж не связано ли это с делом Боровского, но он тут же отбросил это предположение. Такие люди, как Боровский, не станут осторожничать — они выбьют из тебя дерьмо прямо посреди улицы. Однажды Виктор видел, как какой-то растяпа толкнул не того человека и получил по полной тут же, на глазах у прохожих.
Двигаясь за стариком, Виктор внимательно следил за людьми вокруг, готовый бежать сломя голову, если заметит на себе слишком пристальный взгляд. На всякий случай он достал телефон, набрал экстренный номер милиции и снова убрал в карман, держа большой палец на кнопке вызова. Если дело примет дурной оборот, он нажмет кнопку и даст деру в надежде, что милиция прибудет прежде, чем его догонят.
Старик свернул на улицу Шаумяна, и вдруг Виктора осенило. Если зайти вперед и спрятаться, можно тайком сфотографировать старика на телефон. Потом он покажет фото Константинову, и, может быть, тот скажет ему, что это за человек.
Виктор перешел на противоположную сторону улицы и поспешил вперед, не выпуская старика из виду и стараясь не налетать на прохожих.
Мужчина шел медленно, поэтому обогнать его не составило труда. Виктор держался поближе к фасадам зданий, прячась за прохожих и надеясь, что старик не посмотрит в его сторону. Он поднял воротник пальто, чтобы закрыть лицо. Теперь оставалось так же незаметно еще раз перейти улицу, чтобы занять выгодную позицию для съемки. Но все не было подходящего момента.