Перевал Дятлова
Шрифт:
— Активна?
Я тронул следователя за плечо и неодобрительно покачал головой. Он сурово на меня глянул, сел на место и скрестил руки на груди.
— Виктор, — сказал я, — похоже, опергруппа столкнулась с тем же явлением, что и группа Дятлова. Можете рассказать нам о нем — хоть что-нибудь? Возможно ли это как-то объяснить?
— Это электромагнитное излучение высокой степени концентрации. Думаю, его источник — шары. — Он запнулся, посмотрел на Комара. — Как близко от них оказались ваши
— Не знаю точно, но, кажется, довольно близко. Они отделились от группы и вели самостоятельные поиски. Вчера группа вышла на связь и доложила, что трое заболели и их нужно срочно эвакуировать.
— Виктор, ведь вы наверняка встретились там с чем-то подобным, — сказал я, показывая на его волосы. — Хотя на вас лично эффект не так очевиден. Почему?
Стругацкий, не ответив, повернулся к следователю и спросил в свою очередь:
— Разве у ваших людей не было приборов для обнаружения радиации?
Комар покачал головой:
— Не было.
Стругацкий горько усмехнулся:
— Ну да, разумеется. Вы ведь совсем не такое расследование предполагали.
— Мы искали тела, — ответил он сквозь зубы, — а не пришельцев, или чудовищ, или неизвестные формы радиации. Это было расследование убийства.
— Но теперь уже нет, — ответил Стругацкий, выдерживая взгляд Комара.
— Какие приборы взяла Черникова на Холат-Сяхыл?
— Обычные датчики. Думаю, вам они известны.
— Уточните, пожалуйста.
— У нее был счетчик Гейгера с трубкой, сцинтилляционный дозиметр гамма-излучения, портативный многоканальный анализатор, ионизационная камера, пропорциональный счетчик и радоновый детектор.
— Откуда у нее все это?
Стругацкий пожал плечами:
— Она же физик, в университете у нее был доступ к оборудованию. Она взяла его на время, не знаю, правда, с разрешения ли начальства. Скорее всего нет, потому что мы не афишировали свои планы отправиться на Холат-Сяхыл.
Комар встал и вышел из палаты, на ходу доставая из кармана мобильный телефон.
Когда через минуту он вернулся, Стругацкий спросил его, улыбаясь:
— Распорядились, чтобы ваша команда была надлежащим образом экипирована? Лучше поздно, чем никогда, правда? Хотя это не поможет. Радиацию там излучают шары, и она неизвестной формы. От нее нет защиты.
Рассудив, что Комар более чем достаточно поучаствовал в разговоре, я взял инициативу на себя:
— Виктор, давайте пока это оставим и продолжим с того места, на котором остановились в пятницу. Помните? Вы сказали, что всю дорогу к горе шаман Прокопий Анямов молчал. В конце нашего прошлого сеанса вы почти добрались до Холат-Сяхыл.
Стругацкий перевел взгляд с меня на следователя и сказал:
— Хорошо, доктор.
Глава четырнадцатая
Дорога лежала через холодный, безмолвный пейзаж, образуемый густым лесом и каменными глыбами в снеговых шапках. Виктор был здесь впервые, и это место казалось ему другой планетой, особенно скалы. Константинов сказал, что им более 300 миллионов лет. Время и внутренние геологические процессы придали им причудливую форму, сохранив при этом таинственную упорядоченность: местами они высились огромными отвесными стенами, которые напоминали останки древних замков, возведенных какой-нибудь давно вымершей расой; можно было различить заваливающиеся друг на друга зубцы крепостного вала, кладку из огромных бороздчатых камней и серые башни. Напластования горных пород создавали впечатление, что скалы эти сложены из бесформенных плит, вытесанных неизвестным, фантастическим разумом.
Вокруг стоял молчаливый девственный лес, покрытый снегом. Виктору казалось, что лес… или что-то в лесу наблюдает за ними — было страшно и неприятно ощущать себя маленьким и слабым перед этой необъятной и древней территорией, где человеку незачем появляться и куда им предстояло войти.
А за игольчатыми вершинами деревьев в пасмурное небо уходила круглая вершина Холат-Сяхыл — горы мертвецов.
Константинов остановил машину, и все посмотрели в сторону горы через ветровое стекло. Виктору подумалось: о чем еще, помимо смерти девяти беззащитных людей, хранит память этот седой страж, для которого полвека — лишь один удар его каменного сердца?
Словно пытаясь отогнать странное оцепенение, овладевшее всеми, Константинов произнес:
— Ну что, будем двигаться дальше. До ночи нужно поставить лагерь, но прежде я хочу вам кое-что показать.
— Что именно? — спросила Вероника.
— То, из-за чего мы сюда приехали, — ответил он, переключая скорость и трогаясь с места.
Через какое-то время они остановились возле другой скалы. К ней была прикреплена большая мемориальная доска из металла, на которой был изображен барельеф: профиль мужской головы, выполненный в монументальном, угловатом стиле искусства советской эпохи.
Константинов выключил двигатель, все вышли из машины, даже Прокопий, и приблизились к камню с доской. На ней было написано:
Дальше шли имена: