Перевертыши: Дикий глаз — альтернатива

Март Михаил

— Прочтешь сценарий и убедишься в обратном.

— Значит, в первую очередь он заподозрит тебя. Мы будем долго жалеть о своей затее. Твой отец — человек мстительный.

— Верно. Но и у него есть недостатки. Меня он ни в чем не заподозрит. У меня нет причин его топить. Я стала богата, благодаря ему, деньги зарабатываю на его врагах. Он главный поставщик товара и убирает всех, кто ему мешает или слишком много знает. Рыбка в сети попадает крупная, такую удочкой не вытянешь. Зачем же мне рубить сук, на котором сижу. Тебя тоже нельзя заподозрить в заинтересованности. Ты идешь на большой

риск, ставя его в известность о начавшемся следствии. Наконец ему и в голову не придет, что люди, знающие его методы работы, используют его же тактику против него. На такую сверхнаглость никто не пойдет. И главное. Отец не поверит, что его дочь подняла на него руку.

Ева собрала деньги в рюкзак, завязала его и похлопала по нему ладошкой.

— Сценарий здесь, даю тебе два дня на подготовку.

Девушка встала и прогулочным шагом направилась к орешнику.

За две недели до взрыва

Катя приехала к подруге во втором часу ночи, после очередной встречи с дипломатом. Обрабатывать работников посольства было частью ее работы, от которой Катю тошнило.

— Устала? Кофе выпьешь? — спросила хозяйка.

— Выпью. Но только кофе. На алкоголь я смотреть уже не могу, так и спиться недолго.

Они прошли на кухню, и Ева заварила кофе.

— Рассказывай.

Катя села и откинулась на спинку стула.

— Чувилин заказал Костю Гургену. Все прошло нормально. Сначала брыкался, как мог, но я опять надавила на его больную мозоль. Согласился как миленький.

— Завтра вечером я ужинаю с отцом. Могу я ему сказать, кто его заказал?

— Конечно. Он поймет, с какой стороны ветер дует, иначе, зачем мы готовили этого козла. Поперечного Ленька убрал, как мы и намечали.

— Я хотела проследить цепочку Гургена, и нам удалось это сделать. Теперь я могу контролировать их организацию и даже диктовать условия. В этом вся прелесть.

— Ты тоже шлюха, вроде меня. Как можно спать с этим уродом?

— Ты говоришь о Вадиме?

— А о ком же.

— Ни черта ты не понимаешь. Я благодарна всевышнему за нашу встречу. Такие люди редки. Я с ним отдыхаю. Конечно, он не мужчина моей мечты и понимает это. Я дарю ему свое тело и вижу, как он им наслаждается. Ни один мужчина так меня не любил. Я получаю удовольствие от того, что его получает он. Но настоящее наслаждение испытываю, общаясь с ним. Удивительно, сколько противоречий уживается в одном человеке.

— А я подала в отставку. Не могу больше служить подстилкой. Рано или поздно Ленька узнает, чем я занимаюсь. Он тоже не дурак, в одной конторе работаем.

— Ты имеешь серьезные виды на Зеленцова?

Ева поставила перед подругой чашку с горячим напитком.

— А чем он плох? Глядишь, до генерала дослужится. А денег у меня на нас двоих хватит и на детей останется. Жаль, уехать за бугор нам нельзя, мы не выездные. Ничего, и здесь проживем. У меня нет амбиций, как у тебя, и поместья князей Голицыных без надобности.

— У меня их тоже пока нет.

— Будут, ты всегда своего добиваешься. У тебя железная хватка. Тобой нельзя не восхищаться, ты образец, на который надо равняться.

Я это еще в институте поняла, но из меня ничего не получилось, кроме подстилки.

— Прекрати занудствовать, Катька. С отцом давно виделась?

— Только на работе и только на «вы». Он думает, что за ним следят, и держит дистанцию. Боится, что я в мясорубку попаду. Напугали мужика до смерти, теперь он всюду только врагов видит. Сталинский синдром. Так и хочется ему сказать: «Угомонись, дурачок, никому ты, на хрен, не нужен. Тут все такие же, как ты, и живут по тем же правилам».

— Ошибаешься, голуба. В этом весь фокус. Они только делают вид, что живут. Они дрожат. На этом построен наш бизнес. Звякни колокольчиком возле уха, и они умрут со страха. А теперь слушай меня внимательно. Операция назначена на 15-е. В клубе «Боливар» закажешь столик прилюдно, по телефону из приемной. Отец тебе подаст сигнал.

— Значит, он уйдет из жизни в день своего пятидесятилетия?

— Ресторан взлетит на воздух, но никто из жизни уходить не собирается.

— Без трупа в легенду не поверят.

— Кто, по-твоему, должен верить или не верить? Устроители взрыва будут знать правду. А кто еще? С какой стати Вербин должен организовывать на себя покушение? Его же никто не преследует. Я думаю, что все, кто идет с ним в одной упряжке, будут искренне скорбеть о потере. На место отца не легко найти достойную кандидатуру. В его кресло надо сажать своего, из касты особо приближенных. Человек должен знать свою работу досконально, иметь связи, держать в голове такой объем информации, что закачаешься. Именно в голове, а не на бумаге. Отец — колоссальная потеря. Он незаменим. С чего бы ему смываться или кончать жизнь самоубийством? С какой радости? Так что теракт — единственная и правдоподобная версия. Судьба. Не повезло!

— Да, ты права. Я уже сама поверила, будто он попал под колпак.

— Главное, чтобы он верил. Ладно, голуба, пей кофе и ложись спать. У меня тоже глаза слипаются.

Стрелки часов подбирались к трем часам ночи.

Спустя несколько дней после взрыва

Витковский временно перебрался в Москву, чтобы держать реализацию сценария под личным контролем. Гора свалилась с плеч Гены Осипова. В исполнительском искусстве ему трудно было найти равных, но плести паутину интриг он не умел. Вот вляпался в историю с женой Сергея, Татьяной, теперь не знал, как из нее выпутаться, и был рад, что бразды правления новой операцией взял на себя великий комбинатор и идеолог Витковский.

На конспиративную квартиру писателя прибыл Паша Игнатюк. Вадим Борисович возложил на него ответственность за пленницу и содержание ее в особых условиях. Условия и впрямь были нестандартными. Еву никто не охранял, кроме медсестры Миры. Девушки быстро нашли общий язык и не скучали. Миранда оказалась хорошей стряпухой и хозяйкой. В квартире царила чистота, всегда имелась горячая вкусная пища. Отчитывалась медсестра только перед Пашей, который появлялся в доме раз в день, иногда приходил с Ромой Кашпуром. На этот раз он привез Витковского. Знакомя Миру с начальником, сказал: