Переворот (сборник)
Шрифт:
Суриков промолчал. Он не собирался вести дискуссию на тему, кто из собеседников сколько стоил. Эргашев понял это.
— Итак, чем должен помочь?
— Прежде всего, нужно составить акт и оприходовать мой подарок. Ни конверта, ни записки, ни купюр я не трогал. Прошу провести дактилоскопическую экспертизу. Обращаю внимание на то, что купюры новые. Они явно не из обращения. Номера следуют один за другим. Серия АЕ 2103540 до 2103544. В таких случаях можно найти сведения в банках, куда и когда серия с этими номерами
Эргашев усмехнулся.
— Вы думаете, это так просто? Деньги могли быть получены не у нас.
— Понимаю, и все же…
— Хорошо, товарищ Суриков. Все, что вы просите, сделаем. Теперь скажите, что вас еще настораживает в нашем управлении внутренних дел?
— О том, что я приеду и буду здесь работать, знали только там. А вот подарок…
— Я тоже знал.
— Вас я исключаю.
— Спасибо, — улыбаясь, поблагодарил Эргашев.
— Мне в помощь выделили лейтенанта Вафадарова. Саде-ка Юсуфовича. Вы его знаете?
— Знаю. Человек честный, надежный.
— Странно, зачем тогда его ко мне приставили? Почему не своего человека?
Эргашев пожал плечами.
— По-моему, особой загадки нет. Пойдут у вас плохо дела, можно будет лишний раз и лейтенанта упрекнуть. Разве не так?
В гостиницу Суриков возвращался через тенистый парк мимо полувысохшего пруда, поверхность которого затягивала зеленая ряска. Он шел по тропинке вдоль берега и, когда до главной аллеи оставалось метров десять, из-за кустов ему навстречу вышел мужчина. Тощий, в грязном синем халате, которые носят обычно уборщицы и кладовщики, с лицом черным то ли от загара, то ли от того, что никогда не умывался, он казался артистом, загримированным для фильма о жизни трущоб в какой-то неизвестной развивающейся стране. Красными слезящимися глазами посмотрел на Сурикова и расплылся в улыбке, открыв бурые щербатые зубы.
— Не узнаешь, начальник? — спросил красноглазый, и в его словах не было даже тени акцента, присущего жителю Востока.
— Мы не встречались, — сухо ответил Суриков. Вступать в беседу с этим типом не было причин, тем более их пути раньше никогда не перекрещивались.
— Ну, хорошо, что не узнаешь, — сказал красноглазый. — Я тебя тоже не знаю. Видел бы раньше — не забыл. Сам понимаешь, пять лет строгого режима — всех своих начальничков наперечет. Верно?
— Не знаю, не сидел.
— Кому что дано. Один долго сидит, другой рано умирает.
— Пугаешь, что ли?
— Что ты, начальник! Я по делу.
Красноглазый стоял на тропе, преградив Сурикову дорогу. Тот, конечно, мог без всяких усилий освободить себе путь, отодвинув красноглазого без причинения ему ущерба и боли, но делать этого не стал. Шагах в десяти от них за колючей щеткой кустов толклись три дюжих парня в белых рубахах и в тюбетейках. Они настороженно следили за Суриковым, и тот угадывал — их присутствие
— Если по делу — говори.
— Ты думаешь, начальник, если Нормат тянул срок, он ненавидит милицию? Да я ее просто люблю! Во! — большим пальцем правой руки он чиркнул себя по горлу, как ножом. — Век свободы не видать!
— Короче.
— Начальник, я хочу, чтобы ты был здоров. Чтобы дети и жена были здоровы. Чтобы деньги у тебя всегда были. Десять тысяч рублей. Тебе надо? Возьми, я дам.
— И за что ты мне такие деньги дашь?
— Правильно спрашиваешь! Я дам, ты закроешь дело, начальник.
— Какое дело? — спросил Суриков.
— Ва! Он не знает! Весь город знает, а он нет! Ва! Да то дело, ради которого приехал. Если надо виновных, тебе их найти помогут.
— Как помогут?
— Сделают тебе труп. Или два нужно? Сделают. Потом вали на мертвого, он отпираться не будет.
— А чей труп?
— Ты что, маленький? Чей надо, тот и сделают. Как решишь взять деньги, так получишь. И уезжай.
— Как все просто, — сказал Суриков. — А если я не деньги, а тебя возьму и потрясу. У Бобосадыкова.
— Бери!
Красноглазый расставил руки в стороны.
— Бери, начальник. Я чистый, как стеклышко. В кармане у меня три рубля. Я ничего тебе не говорил. Бери. У меня будут свидетели. Они скажут, что ты ко мне прискребся. Я шел, а ты меня зацапал. По нахалке.
— Молодец! — похвалил Суриков. — Башка у тебя работает что надо. Я подумаю.
Красноглазый поправил тюбетейку, сбив ее на затылок.
— Значит, труп будем делать? — спросил он и осклабился. — Порядок! Только ты больше к Жиржинскому не ходи. Хоп?
— К кому? — не поняв, удивился Суриков.
— Э! Будто не знаешь. К Железному Феликсу. Тем, кто деньги даст, это не нравится. Учти.
Красноглазый неожиданно замолчал, сделал быстрый шаг назад, затем влево и, проломившись через колючки декоративных кустов, быстрым шагом направился к трем парням, которые стояли в аллее. И все четверо сразу ушли. Стараясь понять причину, вспугнувшую собеседника, Суриков оглянулся и увидел милиционера, приближавшегося к нему по тропинке.
— Товарищ Суриков? — спросил милиционер. — Я не ошибаюсь? Моя фамилия — Вафадаров. Я вас искал.
Они пожали друг другу руки.
— С чего начнем? — спросил Вафадаров.
— Мне надо пообедать, — сказал Суриков. — Даже не знаю, назвать это завтраком или обедом. Короче, поесть.
— Вот видите, как хорошо совпадает, — обрадовался Вафадаров. — Я шел именно за этим. Пригласить вас к нам. Пообедать.
— Нет, — возразил Суриков. — Это неудобно. Давайте на нейтральной почве.
— Э, — насмешливо протянул Вафадаров, — про нейтральность здесь у нас стоит забыть. Тут такая позиция не годится. И потом, мой папа ждет.