Переворот.ru
Шрифт:
Громов шёл на шаг позади Бориса Михайловича. Их туфли в такт хрустели гравием.
В первом шалашике за пустым столом скучал молодой человек в тёмном партикулярном костюме. Внешность у парня была самая что ни на есть телохранительская: короткая стрижка, в меру тупое выражение лица, мощные бугры мышц, взгляд овчарки.
— Где? — на ходу бросил парню Борис Михайлович.
— Дальше, — помедлив, ответил охранник.
Борис Михайлович процедил что-то ругательное и нервно дёрнул головой.
Из четвёртого шалаша им навстречу вышел второй охранник. Чуть постарше первого и более солидный.
«Полутяж. В отличной форме», — оценил
— Он со мной, — бросил Борис Михайлович, не сбавляя шага.
Охранник молча пропустил их мимо, пристроился в полушаге за Громовым.
С этого отрезка дорожки просматривался весь пруд. Громов увидел, что у того самого плотика, с которого он безуспешно ловил рыбу, стоит ещё один охранник. Взгляд устремлён на противоположный берег, правая рука заведена под распахнутый пиджак.
Из следующего шалаша вышел гигант под два центнера весом.
«Ого! — опешил Громов. — И как он туда поместился? Мамонт, блин, а не человек! Такого только рельсом бить. И то опасно. Как такого неандертальца уродили? Мама, видно, со снежным человеком согрешила».
Неандерталец в темной костюме изобразил на лице подобие улыбки. Отвёл широкую, как лопата, ладонь, указывая внутрь шалаша. Сам сделал два шага назад.
Борис Михайлович встал перед входом в шалаш, широко расставив ноги и сцепив руки за спиной.
— Как ты предсказуем, Михаил! — процедил он.
Громову удалось разглядеть человека, к которому обращался Борис Михайлович. Судя по костюму и выражению лица, из крупных чиновников последней волны: буржуазный гламур пополам с державным пафосом.
Звякнула вилка. Мужчина промокнул губы салфеткой. На запястье вспыхнул золотой зайчик.
— Мы…
— Да знаю я! — оборвал его Борис Михайлович. — Вы сворачиваете операцию.
Белый треугольник салфетки лёг рядом с тарелкой.
— Откуда ты знаешь, Борис?
— Знаю, с кем связался.
— Это мы нашли тебя, не забывай.
Борис Михайлович хрустнул пальцами.
— Основания для паники есть? — примирительным тоном спросил он.
— Более чем. Но твоей вины в этом нет. При твоём мальчике можно говорить?
— Он ничем не хуже твоих.
— Тебе виднее… Значит так, на «Горностая» наехала Генеральная. Ночью у него в шарашке был обыск. Утечка информации может вывести на нас.
— Почему не поставили меня в известность?
— Тогда было рано давать «отбой», сейчас самое время. Что сделано, то сделано. И сделано достаточно. Не стоит перегибать палку. «Чеченский вариант» отменяется. Слишком опасно. Мы решили, что этого педрилы у посольства вполне достаточно. Психологический эффект получился не хуже, чем мог быть у «чеченского варианта». Пусть пока повеселиться. А когда напряжение достигнет точки кипения, мы одним ударом ликвидируем угрозу.
— Надеетесь за копейку купить канарейку? Так не бывает, Миша.
— Это называется минимизации рисков, если ты не в курсе.
— Короче, обосрались…
— Борис, тебе лучше вернуться туда, откуда ты пришёл. Пока время есть.
— Как вы все предсказуемы, ты бы знал!
Борис Михайлович сунул правую руку в карман.
Охранники напряглись, как псы на поводках.
Громов с ходу оценил ситуацию как полностью безнадёжную.
Неандертальцу было достаточно танком рвануть вперёд и сгрести лапами двух противников. Даже оружия не потребуется, умрут сами в страшных муках, расплющенные стальными тисками.
Уйти с линии атаки не даст охранник, что
— Миша, уйми своих рексов, — ровным голосом произнёс Борис Михайлович. — Мне нужно позвонить и дать «отбой».
— Конечно, звони, Боря.
Услышав голос хозяина охранники немного расслабились.
Борис Михайлович достал мобильный.
— Так, значит, «отбой»? — спросил он, набрав номер.
— «Отбой», Боря, «отбой».
— Ну, как скажешь… — Он прижал трубку к уху. — Алло? Дар-аль-харб. [71]
Менее радикальный взгляд делит мир на страны дар-аль-ислам и дар-аль-куфр («земли немусульман»). Между ними может быть заключён договор о мирных взаимоотношениях, и тогда странам «неверных» присваивается статус дар-аль-ахд — «земли договора». Только открытое военное противостояние или гонения на мусульман могут превратить дар-аль-ахд в «Землю меча» со всеми вытекающими последствиями.
71
— «Земля меча». По ордотоксальному исламскому мировоззрению мир разделён на две части: дар-аль-ислам («Земля покорности») и дар-аль-харб («Земля меча»); дар-аль-ислам населена мусульманами (досл. «покорными воле Аллаха»), дар-аль-харб — земли, которые предстоит привести к покорности воле Аллаха. Население дар-аль-харб условно делится на «людей Книги» (иудаистов, христиан и зороастрийцев) и язычников. «Люди Книги» могут остаться в своей вере, если их общины признают над собой верховную власть ислама. Что, в частности, выражается в выплате налога и в ограничении на культовые обряды, дабы «не раздражать ими правоверных», например, снятие крестов с церквей и запрет на крестный ход. У язычников выбор невелик: либо принятие ислама, либо поголовное уничтожение. На «Земле меча» нет ограничения на применяемые средства против неверных, а «джихад» — покорение дар-аль-харб считается главной обязанностью правоверного, что может выражаться как в личном участии в боевых действиях, так и в виде выплаты «налога на войну».
Лицо неандертальца вдруг смялось. Из левого виска выбило кровавый ком. С хрустом треснуло перебитое колено, на гравий плеснуло красным. Неандерталец завалился набок и рухнул всей своей массой на землю.
В ту же секунду за спиной Громова чавкнуло, словно кто-то ногой раздавил помидор. Боковым зрением он увидел, что охранник падает, левой рукой зажимая фонтан крови, хлещущий из горла.
Ноги Громова сами собой спружинили. Он отскочил к стенке шалаша, сжался в комок за опорным столбом.
Услышал вскрик у воды. Следом что-то шумно рухнуло в пруд. Зачпокали удары по воде, словно кто-то с силой бросал камешки.
Охранник с пробитым горлом корчился на земле, заливая гравий кровью. Из его спины выстрелили три красных султанчика. Он содрогнулся всем телом и сразу обмяк.
Борис Михайлович стоял неподвижно, заложив руки за спину.
— Ты предсказуем, Миша. Это тебя и погубило, — холодно произнёс он.
И отступил в сторону.
Тут же камышовые стены затрещали от прошивающих их насквозь пуль. Громов распластался на земле. Сверху его осыпало камышовой трухой.