Перейти черту
Шрифт:
Я готова была прямо здесь расцеловать этого мужчину за то, что он не поверил словам лгуна, а захотел выслушать и меня.
— Все было с точностью да наоборот.
— Она врет!
Адам выставил вперед ладонь, прерывая поток воплей, вырвавшихся из «гнилого» рта мужчины. Окинув его жестким взглядом, он коротко сказал:
— Вы больше не являетесь клиентом моей фирмы.
— Что? — Задохнулся от шока бизнесмен, не ожидая такого исхода событий. — Ты понимаешь, что творишь, сос*нок? Один звонок твоему отцу, и ты уйдешь отсюда с голым задом.
Сложив
— Ошибаешься, отныне эта фирма принадлежит. И если ты сию же секунду не покинешь это здание, я отшлифую твою рожу за то, что посмел оскорбить мою женщину.
Стоило видеть в этот момент лицо мужчины, которое стало белее снега, а глаза нервно забегали из угла в угол. Пусть теперь он почувствует себя загнанным зверьком. Нервно сглотнув, Семен Владленович поднял руки вверх в знак капитуляции и быстро обогнул Адама, продвигаясь к выходу. Как только за мужчиной захлопнулась дверь, мой спаситель ударил кулаком по дубовой столешнице и грубо выругался:
— Вот гн*да! Надо было все-таки врезать по его жирной физиономии.
Я подошла к Адаму и успокаивающе погладила его по спине, чувствуя под руками напряженно подрагивающие мышцы. Мужчина, почувствовав прикосновение моих рук, обернулся и внимательно рассмотрел меня с ног до головы.
— Он успел что-то сделать?
— нет, ты появился вовремя. Правда я исполнила твою мечту.
— Какую?
— Дала ему по морде, — улыбнулась я.
— А я думаю, что у него щека такая красная, — сквозь внутреннее напряжение рассмеялся Адам и, обняв меня за талию, приподнял вверх и прижал к своему сильному телу. — Ты у меня боевая девочка, да?
При упоминании слова «девочка» я поморщилась в отвращении, что не ускользнуло от всевидящего ока мужчины.
— А что-то не то сказал?
— Он постоянно называл меня «девочкой», поэтому мне стало немного неприятно.
— Надо было мне из него девочку сделать, — скрипнул зубами Адам.
— Каким это образом? — Насторожилась я.
— Открутил бы ему член и все. А ты о чем подумала?
— Примерно о том же, — засмеялась я.
— Охотно верю, — присоединился ко мне мужчина.
— А что ты имел в виду, когда говорил про то, что фирма теперь принадлежит тебе?
— Идем в мой кабинет, я тебе все расскажу.
Закончив совещание с руководителями отделов, я направился в свой кабинет для уточнения кое-каких моментов, но внезапный звонок отца нарушил мои планы.
— Слушаю.
— Мне срочно нужно увидеться с тобой, — раздался хриплый мужской голос в динамике телефона.
— Зачем?
— Это важно, сынок. Очень важно.
Поморщившись от непривычно ласкового обращения, я тедяло вздохнул, крепче сжимая в руке корпус мобильного.
— Хорошо, подъеду к тебе в течение часа.
Что ему нужно от меня? Опять начнёт шантажировать матерью ради достижения собственных целей? Знал бы кто-нибудь, насколько разрешающую ненависть я питаю к собственному отцу. И мне за это ни
Приехав в загородный особняк в рекордно короткие сроки, я с угнетающим грузом на сердце переступил порог дома, в котором не был уже много лет. За это время здесь многое поменялось, но мои внутренние ощущения остались прежними. Я чувствовал себя здесь как в заточении. Дико хотелось выбежать за пределы массивных кованых ворот, дабы насладиться ощущением всеобъемлющей свободы. Но я больше не ребёнок, чтобы спасаться бегством, как раньше. Нужно смело смотреть своему прошлому в лицу, чтобы также смело идти в будущее.
Поднявшись по ступеням на второй этаж, я оглянулся по сторонам и заметил женщину в белом халате, молча указывающую мне на дверь.
— Он ждет вас, проходите.
Поблагодарив ее, я выдохнул весь воздух из горящих огнем легких и решительно распахнул дверь. На большой кровати, громко покашливая, лежал бледный мужчина, покрывшийся красными пятнами в области щек и ключиц. Заметив меня, он трясущейся рукой отодвинул от себя врача и прохрипел:
— Выйдите все. Оставьте пеня наедине с сыном.
Дождавшись беспрекословного выполнения собственного приказа, отец жестом подозвал меня к себе и хлопнул ладонью по кровати. Я не стал затягивать эту встречу, быстро садясь рядом с немощным мужчиной. Я в упор смотрел на него, ожидая, когда же в моей душе колыхнется хоть какое-то чувство к отцу.
Пусто. Ничего нет. Словно выжженное поле с гулящим по его просторам диким ветром.
Да и не хочу я ничего к нему чувствовать. Он отнял у меня мать, детство. Положил мое счастье на алтарь своей мести. Нет, не хочу больше думать об этом.
— Зачем ты позвал меня? С твоей фирмой все в порядке, не поводов для беспокойства.
— Теперь эта фирма твоя, — устало сказал он, дергая пальцем в сторону прикроватной тумбочки. — Там дарственная на твое имя. Ты знаешь, что делать дальше?
— С чего это такая щедрость? — Прямо спросил я, ожидая подвоха.
— Через четыре дня я улечу в штаты, где мне должны сделать операцию. Если все пройдет успешно, останусь жить там, а если нет… Но тебе, вижу, это уже не интересно.
— Почему ты решил подарить свое детище тому, кто тебя ненавилит? — Не стоит больше играть, пришло время поговорит с ним откровенно. — Вот, что по-настоящему интересно.
— Я лишь хочу загладить перед тобой вину, сынок.
— Хочешь загладить вину — верни мне мать.
— Больше я у тебя не отниму ее.
— Скажи мне, где она?
Мне не терпелось поскорее убраться отсюда, чтобы увидеть свою мать. Я мог думать лишь о том, как прижму ее к своей груди и вдохну давно забытый, но такой родной запах.
— Уже как час в твоем доме, — я сорвался с места, чтобы вернуться обратно, но сухая мужская ладонь сжала мое запястье. — Подожди, сынок. Я хочу попросить у тебя прощения за отнятое мной детство.