Перейти грань

Стоун Роберт

Закончив писать, он спрятал письмо в карман и только тогда заметил, что женщина, рекламировавшая звездоискатели, все еще торчит у своей витрины. Она сидела, подвернув под себя ногу, и, как показалось Брауну, выжидательно смотрела на него.

– Мэтти исчез, – сообщила она. – Каков, а?

– Отправился в более подходящие края. – Браун оставался спокойным.

– Полагаю, он не будет участвовать в гонке.

– И это очень жаль. – Браун принялся собирать свои бумаги. Посетителей оставалось совсем немного. – Яхта у него очень хорошая.

– Если

бы я была на месте Мэтти, – рассуждала женщина, – я бы исчезла во время гонки, пропала бы в море.

– Наверное, он не мог больше ждать, – предположил Браун.

Брюнетка бросила на него взгляд, полный нежной снисходительности. Ему показалось, что у нее что-то на уме.

– Или заставила бы их головы поболеть. Я бы не отправилась вокруг земли, а лишь заверила бы их в этом. Сама же окопалась бы где-нибудь на Сент-Бартс, и пусть другие пересекут финиш первыми. Мэтти смог бы провернуть такое.

– Думаю, что теперь уже это невозможно.

Браун пожелал ей всего доброго и отправился домой.

11

В Хельсинки для Стрикланда никаких распоряжений оставлено не было. Ни в одном из приличных отелей Хайлан не значился. Поскольку был уик-энд, он позвонил Джойс Маннинг домой и оставил ей сообщение на автоответчике. Ответ не приходил. В воскресенье он встретился с местным кинематографистом и звукооператором. Их встреча происходила в нескольких кварталах от отеля Стрикланда, в заведении под названием «О'Малли». В подтверждение серьезности своих намерений каждый заказал только содовую.

Финнов звали Холгер и Пентьи. Последнее время они занимались натурными съемками во Флориде для телевизионного триллера, читали «Верайети» и были прекрасно осведомлены о положении дел в кинематографе. Стрикланд объяснял, что ему нужно от них. Он был само обаяние и без конца запинался. Они терпеливо переносили его заикание. Убедившись в их доброжелательности, он успокоился. Все расслабились и перешли на пиво, заказав у ирландки за стойкой светлый «Харп». Ее звали Маэве. По словам Холгера, она состояла в какой-то марксистско-ленинской партии.

Остаток вечера они провели, обсуждая живопись. Пентьи преклонялся перед Рассом Майером, и любимым его шедевром у маэстро была «Ловкая бабенка». Холгер, более рассудительный из двоих, ценил у того только «Врата рая». Расставаясь, Стрикланд просил их ждать его завтра вечером в Сариола, куда он намеревался отправиться поутру, чтобы встретиться с администрацией судостроительной верфи.

На следующий день после завтрака он связался по телефону с верфью. Человек, с которым он говорил, был вежлив, но сверхосторожен. Все это показалось Стрикланду очень странным.

Утро было в разгаре, когда он погрузил свое снаряжение в арендованный «сааб» и направился по автобану в Сариола.

Город расположился среди душистых дубрав на побережье Финского залива. Он был древним, с шведским замком в центре,

булыжными мостовыми и широко разбросанными деревянными постройками, чем-то напоминающими чеховскую Россию. Воздух был чистым и сухим, а небо над головой таким голубым, какое бывает в июне в Калифорнии. Темные леса вокруг города уже стряхивали с себя зимний сон, но в рощах и в тени все еще было неожиданно холодно.

В своем новом отеле с отделкой из пластика пастельных тонов Стрикланд облачился в одежду, которая, как он надеялся, могла показаться уместной людям морской профессии: высокие ботинки, брюки цвета хаки и толстый свитер, какой носили военные моряки. Вскинув на плечо сумку с камерой, он пешком отправился на судостроительный завод. Не пройдя и мили, почувствовал, что от солнца и хвойного воздуха у него кружится голова, режет в глазах, а нос и лоб быстро краснеют.

Когда показался завод компании «Лепится», он свернул с шоссе на грунтовую дорогу. Птицы над ним подняли невообразимый гомон, словно возвещали о его появлении. Он вышел на прибрежный луг, где находилась верфь «Лепится», и увидел троих поджидавших его мужчин. За ними на колодках стояла свежеклеенная яхта с эротически выгнутым транцем и килем, по форме напоминающим плавник акулы. Рядом он заметил светловолосого пожилого человека с короткой и плотной фигурой и глазами цвета дикого винограда. Подойдя, он представился.

– Стрикланд. Приехал снимать фильм.

– Лепится, – мягко проговорил пожилой и после некоторых колебаний протянул руку.

– Лодка эта? – кивнул Стрикланд в сторону сиявшего на своем насесте создания.

Лепится кивнул.

– Я пытаюсь найти господина Хайлана, – пояснил Стрикланд, – но он словно сквозь землю провалился.

В глазах пожилого на широкоскулом лице замерцало полярное сияние подозрения.

– Я надеялся у вас получить какую-то информацию. Давайте пройдем в помещение.

Кабинет Лепится находился на втором этаже бывшей усадьбы фермера, сработанной из одного только дерева.

Акустика ее покрытых лаком помещений была не хуже церковной. В кабинете стоял дубовый стол, висело несколько старых фотографий, охвативших чуть ли не всю историю развития парусного спорта, и красовалась целая вереница моделей яхт, сконструированных хозяином. Стрикланд сел за стол с другой стороны от него.

– Расскажите мне, что вы собираетесь делать, – начал с вопроса Лепится.

Стрикланд объяснил, что «Хайлан корпорейшн» заказала документальный фильм, для съемок которого он и прибыл сюда.

– Следует ли понимать это так, – спросил его старый Лепится, – что вам за него заплачено?

– Мне была выплачена предварительная сумма и предоставлены средства для оплаты расходов.

– И вы не имеете понятия, куда делся наш господин Хайлан?

– Никакого, – ответил Стрикланд. – Я не знал, что его здесь нет.

– Скажите, пожалуйста, когда вы видели его в последний раз?