Перезагрузка или Back in the Ussr Книга 2
Шрифт:
– Так у нас же должна быть категория, там какие-то рублевые ставки за концерт.
– Официально да, получите в Ленконцерте по четыре пятьдесят, как начинающие. Опять же с собранных за билеты денег, чтобы приютившую нас организацию на целых 18 рублей не опускать. А неофициально... Там потом посчитаем, что, кому и сколько.
– Да, Сергей, и не мешало бы найти хорошего звукача.
– Кого?
– Звукорежиссера. Мы же позиционируем себя как крутая группа... Пусть пока и потенциально. Пусть у нас нет техника, но звукорежиссер - дело святое.
–
– А что голову ломать, есть у нас на примете один. Много не попросит, а профессионал от Бога.
Так в наш коллектив влился некто Ганс. Причем это было его настоящее имя. А полностью звукорежиссера звали Ганс Вольфович Клинке. Он оказался потомком обрусевших немцев, приехавших в нашу страну еще при Екатерине Великой. И что интересно, в их роду мальчиков называли только Вольфами и Гансами по какой-то уже забытой традиции. При Сталине отец нашего звукача был репрессирован, сумел выжить после строительства Беломорканала и вернулся домой с изъязвленными туберкулезом легкими уже после смерти Вождя народов, прожив еще несколько лет. Впрочем, главное, что обладатель пышных бакенбардов оказался настоящим докой в своем деле.
Несмотря на заверения парней, что весть о концертах разнесется по Питеру в мгновение ока, я все же решил подстраховаться, и поскольку с типографией ради нескольких десятков афишек связываться не хотелось, направил свои стопы в местное отделение Союза художников. Там меня свели с одним мастером линогравюры, и тот согласился за двести рублей напечатать полсотни афишек. Текст на куске линолеума заросший бородой по самые глаза художник вырезал под моим чутким руководством. После чего приступил к процессу печати. Афиши, возвещавшие о концертах восходящей звезды мирового хард-рока группы 'the Russians' получились вполне приличного качества, хотя и однотонными. Но при этом красного цвета а не черного.
Закупив в хозяйственном магазине несколько тюбиков клея ПВА, почти весь следующий день посвятил объезду Ленинграда и расклеиванию на афишных тумбах афиш концертов. Не успевал отойти, как у тумб собирались любопытствующие, к моему вящему удовольствию живо обсуждавшие группу с 'вроде как русским, но в то же время и каким-то нерусским названием'.
В один из таких моментов меня вежливо взяли под локоток. Обернулся - милиционер с погонами старшины.
– Здравствуйте, старшина Васильев. Можно ваши документики?
– Да, пожалуйста...
В паспорте у меня как раз лежала маленькая копия фото, где я и был запечатлен рядом не с кем-нибудь, а самим Леонидом Ильичом Брежневым - память о концерте со Дня учителя, где мне пришлось подменять солиста 'Веселых ребят'.
Видя, как непроизвольно вытягивается лицо милиционера, я не мог сдержать самодовольную ухмылку, и с легкой наглецой поинтересовался:
– Старшина, а что, собственно, случилось?
– Тут... тут такое дело, - прокашлялся он.
– У вас имеется разрешение на расклейку афиш?
– Разрешение? Хм, а что, на это тоже разрешение нужно?
– Значит, нет. Извините, но я вынужден провести вас в ближайшее отделение, по закону придется
Протестовать было бессмысленно, и вскоре мы оказались в ближайшем отделении милиции. Начальник отделения, увидев мой паспорт, поинтересовался, не тот ли я Губернский...
– Тот, товарищ майор. Могу автограф поставить, если есть на чем. Вы мне только скажите, от кого должно быть разрешение? А то мы первый раз концерт проводим, я еще не во все тонкости успел вникнуть.
Выяснилось, что разрешение должно выдаваться городским управлением культуры. И если они не разрешат, то мне не только придется самолично сдирать расклеенные объявления, но и оплатить штраф согласно существующему тарифу. К счастью, решить вопрос удалось без лишней нервотрепки, в очередной раз подмазав кого надо в управлении культуры.
Реализация билетов через кассы ДК Моряков началась за три дня до наших выступлений. К счастью, мне не пришлось заниматься печатанием билетов, иначе типография - не методом же линогравюры их печатать - могла и не успеть к назначенному сроку. А так на обычные билетики тиснули штампиком стоимость - и в ажуре.
Кстати, расходились билеты как горячие пирожки, что наполняло мою душу неподдельной радостью. Зря волновался Марк Геннадьевич, что народ не пойдет. Да на фоне насквозь пропитанной идеологией в самом кондовом варианте советской эстрады наша группа выглядит настоящим забугорным чудом. Да, пускай и наши тексты большей частью идеологизированы, но кто же будет утруждать себя дословным переводом? Народу главное - поколбаситься под заводной хард-рок, или побалдеть под романтичную рок-балладу.
– Дорогие друзья! Сегодня на этой сцене перед вами выступит группа... э-э-э... зе руссианс.
Блин, вот надо же было такому олуху доверить объявлять выступление моих подопечных! Лучше бы я сам вышел на сцену. Впрочем, последние слова местного конферансье потонули в воплях заполнивших зал зрителей, среди которых можно было разобрать и правильное название группы и фразы типа 'рок форева'. Я с опаской выглянул из-за кулис, не началось ли в зале преждевременное светопреставление? К счастью, кресла пока никто ломать не собирался, и на сцену не лез, перед которой редкой цепочкой стояли явно чувствующие себя не в своей тарелке милиционеры.
– Ну, мужики, ни пуха ни пера!
Каждого из своих музыкантов я хлопнул по спине, отправляя на сцену. Пока все шло согласно моей задумке. Перед исполнением первой песни зал погрузился во тьму, под покровом которой на сцену пробрались и мои подопечные. Затем липкую темноту разрезал звук соло-гитары, сначала тихий, а затем все более набирающий мощь. И одновременно с тем, как Азаров за ударными включился в работу, под потолком вспыхнули софиты, лучи которых сошлись на Жоре Ордановском.
В будущем, я надеялся, удастся создать шоу с приличными спецэффектами, в том числе пиротехническими. Правда, все это придется пробивать через броню цензуры, и далеко не факт, что партаппаратчики и комсомольские деятели к такой идее отнесутся с пониманием. Борьба предстояла нешуточная.