Периферия
Шрифт:
Какая-то рациональная часть догадывалась, что прозрение связано с той самой дракой с волками. Последний раз нечто подобное он испытывал, когда вызвался на самоубийственную миссию в джунглях. Ту самую, за которую получил разрешение на выезд. Никто не ждал его обратно, но он выжил и выбрался. И чувствовал себя потом точно так же, и жену отыскать не мог. Ходил в больницу, даже лежал там, но потом, когда вернулся из больницы, и жена, и дети были на месте.
Были они там или это заслуга врачей? Следствие тех таблеток и процедур, которыми его пичкали. Один ли он такой в этой стране? По крайней мере,
Ход мыслей потихоньку восстанавливался. Ивана перестало потрясывать через каждые десять минут, и он понял, что срочно нужно поговорить хоть с кем-то. Раньше он беседовал с женой… Да, видимо, над этой формулировкой стоит поработать. Получается, с собой он беседовал всё это время. Не зря так просто находился общий язык, даже смешно как-то.
Ничего лучше не придумалось, как пойти найти Сидора. Он и так тут особенно никого не знал, а сейчас все водители разошлись по своим транспортным средствам, так что идея показалась стоящей. Он почти выбежал из палатки, где больше не мог сидеть, и отправился на поиски.
***
Палаточный лагерь сейчас казался ему совершенно другим. Если раньше Иван воспринимал его скорее как декорацию и место, где просто нужно было несколько раз переночевать, то теперь этот лагерь стал для него, по сути, отправной точкой. Никакие события из его прошлой жизни не смогли показать ему истинное положение вещей, а это место смогло. Или не в этом дело?
Через нестройные ряды палаточного городка Иван прошел к центральному кострищу, угли которого всё еще несли в себе тепло. Ни в хозпостройке, ни поблизости никого не было. Время раннее, а где живет Сидор — электротехник не знал, поэтому решил просто пошататься и посмотреть на полуразобранный лагерь. Некоторые по какой-то неясной причине складывали палатки и переносные дома поутру, наверное, рассчитывали, что сегодня поедут быстрее. Надежда, как говорится, умирает последней.
Перед ней умирают любовь и вера, и вот, похоже, любовь он вчера уже потерял, да и вера в незыблемость этого мира оказалась подорвана. Иван смотрел на все эти палатки вокруг, и теперь они казались ему не обычным атрибутом Архызии, а чем-то чуждым. Будто и конструкция у них была какая-то не такая, и цвета вовсе не те, какими должны быть. Иван сейчас сомневался во всём, в чём только мог.
Пройдя несколько секторов, неподалеку от четвертой охранной вышки он обнаружил Сидора, мерно посапывающего, опершись на метлу. На нём был тот же ватник, зашитый в том месте, где его драл лютоволк. Количество ваты в бушлате явно уменьшилось, ко всему прочему, застиран он был не очень хорошо, так что по краям разрыва виднелись следы крови.
— Ты как вообще? — в несвойственной ему манере нарушил блаженную полудрему дворника Иван.
Сидор аж подпрыгнул от неожиданности и выставил метлу в сторону агрессора. Увидев старого знакомого, он моментально успокоился и приветливо улыбнулся:
— А, Ваня, это ты? Я нормально, насколько возможно. Медичка сказала, что мне с бушлатом повезло очень, там такая прослойка
— Я рад за тебя. Скажи мне вот что. Ты меня при заселении и позже с семьей видел? Жена там, двое детишек.
— Неа, — Сидор озадаченно помотал головой и тупым взглядом уставился прямо перед собой, явно не понимая, к чему клонит собеседник.
— Понятно, а выпить у тебя есть?
Такого вопроса дворник не ожидал. Его глаза округлились, и он стал озираться по сторонам, не наблюдает ли кто, или, не дай бог, записывает. Через некоторое время он немного успокоился:
— Так это, двенадцати же еще нету! Я раньше двенадцати не пью, да и чего это ты? Чегось не едешь на границу-то?
— Так получилось, а двенадцать — оно скоро, — Иван взглянул на часы, которые показывали половину, — пошли к тебе, а я тогда всё и расскажу по дороге.
— Ну, пойдем, — озадаченно пожал плечами Сидор и поплелся к той самой четвертой вышке.
— Так ты что, прям вот тут живешь? — не поверил электротехник.
— Так где-то же нужно, — буднично ответил дворник.
Они вошли в каморку, которую в прошлый раз так рьяно показывал владелец своему гостю. В тот раз Иван даже не приметил, что кроме стола тут находятся еще кровать и некий аналог шкафа, заваленный вещами. Тогда это казалось вовсе не важным. Дворник порылся где-то под кроватью и достал оттуда бутылку.
— Вот! — изрек он.
Желание выпить вообще редко посещало Ивана. Так, с мужиками на заводе, да и то, потому что «надо», вроде, все пьют — и как тут откалываться от коллектива. Но была еще одна причина. Электротехник подмечал, что после выпитого его, бывает, колбасит не по-детски. Если выпьет немного, то, вроде, всё нормально, ложится спать, и только голова наутро болит, но если чуть перебрать.
Вот тут на него сваливались те самые эффекты, что вчера он так хорошо вкусил в палатке: мир плывет, и по нему летают разноцветные линии. Иван даже в больничку ходил, там сказали пить перестать вовсе, но на всякий случай прописали те самые таблетки, после которых всё прекратилось. Тогда он списал это на особенности организма, но сейчас…
— И чего это ты выпить-то спозаранку захотел?
— Наливай лучше, не болтай!
Дворник озадаченно и с подозрением посмотрел на гостя. Поведение того казалось ему крайне странным, но желание выпить было сильнее. «Да и что может произойти? — подумалось ему. — Уволить-то его отсюда не могут, разжаловать ниже — уже некуда».
— А вот и налью! — задорно ответил он и полез в шкаф. Вскоре два граненых стакана ударились о стол. — Вот тебе штрафная!
Иван схватил стакан и одним глотком осушил горькую жидкость.
— Еще! — почти прокричал он.
— Вот это, мужик, тебя цепануло! Держи, только у меня немного… — они выпили вдвоем, чокнувшись, но тоста не произнеся, будто каждый прекрасно знал, за что он пьет.
— Да у меня в машине по-любому еще есть! Я притащу, ты наливай, — они выпили по третьей и сели за стол. — А закусить что есть, я-то на голодный желудок? — поплывшим голосом взмолился Иван.
— Сичас найдем, — ответствовал Сидор, — так ты чего это пожаловал? Рассказывай, ты обещал!