Период распада
Шрифт:
Предстоящая миссия казалась довольно простой — высадка специальной штурмовой группы над городом при помощи тросов. Хороша она была хотя бы уже тем, что им приказали все время, пока не поступит сигнал, находиться на корабле в состоянии готовности. Интенсивная боевая работа, а четырех транспортных вертолетов все же не хватало для обеспечения боевой работы всех находящихся в регионе сил, тем более что они летали еще и в Грузию — приводила к тому, что не оставалось времени на регламентные работы и обслуживание вертолета. Им категорически запретили делать что-то, что не позволило бы вертолету взлететь в течение пятнадцати минут, но они провели диагностику всех систем и заменили все, что можно заменить в течение пятнадцати минут, а также прошлись
Потом, когда все, что можно было сделать, сделали, — просто бездельничали. Инструкция требовала от них находиться постоянно в специальной каюте рядом с посадочной площадкой — они там и находились, спали по очереди, читали. Теобальд, большой любитель компьютерных игр, получил наконец по Интернету какую-то новую — и они выгнали его из каюты, потому что стрельбы и взрывов хватало им и в реальной жизни. Удивительно, как их не хватало Теобальду.
Сигнал тревоги прозвучал, когда они уже и отчаялись ждать, и безделье им даже надоело. Торопливо приведя в порядок летные комбинезоны, они выскочили на палубу, где уже строился румынский спецотряд, который они должны были высаживать в городе. Румыны выглядели внушительно в своей новенькой униформе и с новенькими автоматами, но именно выглядели, солдатами они были никакими. Подполковник много кого возил в этой жизни, начинал еще вторым пилотом в миротворческом контингенте в бывшей Югославии — тогда они вместе с британскими сасовцами охотились за сербскими военными преступниками. И подполковник мог запросто отличить вояку от «вояки» по небольшим, внешне почти незаметным признакам. Хотя бы потому, как эти румыны переглядываются тайком — каждый из них как бы спрашивает друг друга — не подведешь? Это значит, что нет боевой слаженности, в слаженной группе таких мыслей не возникает.
Никаких речей никто произносить не стал, все просто погрузились в вертолет, пока подполковник форсировал двигатель птички, пытаясь быстрее прогреть его до рабочего режима. Можно было бы здесь немного сэкономить времени, но он никогда не экономил, потому-то и долетался до подполковника, и все, кто с ним летал, считали его хорошим пилотом. Это как в любой профессии. Бывают смелые пилоты, а бывают старые. Старых и смелых не бывает… а турбины и так ресурс больше чем наполовину выработали, да еще эта проклятая соль… в общем, торопиться точно не стоит.
Когда турбины дали достаточную тягу, подполковник взял ручку на себя, отрываясь от площадки и педалями парируя раскачивание вертолета из-за ветра. Когда пришло «понимание» вертолета, когда стальная птица превратилась в одно целое с пилотом, он слегка сместился влево, развернулся — и понесся над самой водой, на предельно допустимом минимуме, таком, чтобы поднятая винтами водно-солевая взвесь не попадала в турбины. Летать на таком расстоянии от воды могли лишь подлинные асы, на воде не было никаких ориентиров, а бескрайняя водная гладь могла привести к потере ориентации, неправильной оценке высоты и катастрофе, но подполковник как раз и был таким асом. Полет на предельно малых хорош тем, что и у пулеметчиков, и у зенитчиков очень мало времени, чтобы прицелиться.
Остров впереди уже был виден — рваная прибрежная линия, прибрежный пляж и круто уходящий вверх горный склон. Может быть, это была старость, но подполковник почему-то любил этот остров, хотя ногами на него ступал всего один раз в жизни. Угрюмый, мрачный, с торчащими кое-где из воды скалами, с покрытыми лесом горами, прорезанными дорогами — остров казался подполковнику этаким фантастическим пристанищем для драконов. Драконы тут и вправду были — те, что мечут стрелы в вертолеты, стараясь обрушить их на землю, сбить, превратить в пылающий ком стали, авиационного керосина и мяса. Подполковник Соколовский потом — когда все закончится —
Да и полуостров Крым для него был всего лишь точкой разворота, его нужно оставить было по левому борту. Цель у него была совсем в другом месте.
Отчетливо понимая, что террористы в Одессе и окрестности держат постоянные посты в зданиях, выходящих к порту, американцы всегда приходили со стороны моря — командование этой операцией на сей раз решило пойти на трюк. Экипаж подполковника должен был обогнуть город и зайти на цель с тыла, то есть со стороны суши. Конечно, это потеря времени, но зато включается фактор неожиданности. Проблемы будут — если они, пролетая над сушей, наткнутся на краснокожего [52] с гранатометом или тем более со «Стрелой», которому нечего будет делать и который решит продемонстрировать, чему его научили в лагере под Ростовом или в каком-нибудь другом месте. Может так прилететь — ахнуть не успеешь.
52
Краснокожий (redskins) — кодовое обозначение противника в радиопереговорах наряду со знаменитым tango.
— Проверка готовности! — бросил подполковник в микрофон, когда они прошли береговую черту.
— Второй пилот готов, — заявил второй пилот, готовый в любую секунду перехватить управление, а пока читающий карту в лежащем на коленях планшете.
— Ганнер готов. — Техник-сержант Круз снял автоматическую пушку с предохранителя, подвигал длинным дулом. Пусть только попробуют…
— На хвостовом готовность, — заявил и Спенсер. Он сидел на складном стуле на откинутой бортовой аппарели и управлял крупнокалиберным пулеметом. Он не мог видеть то, что происходит впереди, и мог лишь напоследок дать кому-нибудь хорошего пинка. Говорили, что кормовой стрелок не нужен, что он мешает посадке-высадке десанта, что надо его убрать, чтобы облегчить вертолет. Но те придурки, которые так говорили, ни разу не видели Стива Рикоффа, вернее то, что от него тогда осталось, и ни разу не пытались убраться из очень, очень дерьмового места с погоней на хвосте…
— Точка два — разворот на курс двести пятьдесят.
— Исполнил, — отозвался подполковник. Вертолет чуть качнуло.
Море в блистере сменилось на весенний, оживающий от зимней стужи с сыростью пейзаж, пополам сельский и курортный. Говорят, раньше здесь делали хорошее вино — но теперь его делать было некому. Они заходили на Одессу с юго-востока, под вертолетом проносились дороги, какие-то бывшие дачи, многие сожженные или разрушенные.
— Точка рандеву!
Соколовский огляделся:
— Где эти черти? Они что, решили, что я полечу над городом в одиночку?
Вертолет начал тормозить свой стремительный бег, чуть задирая нос и уходя влево, в сторону моря.
— Сэр, кажется, они на подходе… — доложил Круз, на всякий случай наводя пушку. Россия была рядом, а в России было немало психов…
— Дракулам, наблюдаемым по левому борту, — я Бегун-три, как слышите меня!
— Бегуну, слышим тебя четко и громко, готовы прикрывать.
— О’кей, тогда занимайте позиции выше меня, отбой.
Вертолет снова лег на курс, теперь уже под ним неслись пригороды.
— Город!
— Город — принято.
Команда «город» была особенной, ее выполняли все пилоты, которые длительное время летали здесь и которым была дорога их задница. По этой команде командир бросил машину вправо, а потом так же резко — влево, да так, что готовящиеся к бою румынские спецназовцы в десантном отсеке едва не падали друг на друга. Город — опасное место, там опасно все: и пулеметы, и ракеты РПГ, и «Стрелы», и если хочешь выжить — нельзя лететь по прямой, нужно постоянно маневрировать. Вот подполковник и дергал свой вертолет как в пляске святого Витта.